Наказанный развратник - страница 6
Он чистил зубы и размышлял о том, как бы уговорить Полину уехать попозже, когда его слуха коснулся смутный отзвук знакомой мелодии. Саша замер и прислушался. Что это… Вертер? Да, он самый! Полина нашла и слушает после вчерашнего разговора.
Саша крикнул, чуть не подавившись зубной пастой:
— Полин! Шделай погромше!
— Полина! Жвук добавь! Шлышишь?
Полина не слышала. Он высунулся из ванной… и вдруг понял, что поет живой голос. Без оркестра. Где-то у них под окном. И голос этот ему хорошо знаком.
Саша прошлепал босыми ногами к балкону и перегнулся через перила, роняя вниз капли зубной пасты.
Под балконом стоял Ваня, свежий и прекрасный, как это чисто умытое апрельское утро.
Одной рукой он прижимал к сердцу расписание поездов, другую простирал к небесам, и его сияющая физиономия совершенно не вязалась с горестным текстом арии.
Полина высунулась из-за Сашиного плеча:
— Что там? А, Ваня… Я открою. А ты хоть оденься.
Саша все не мог поверить своим глазам, но Ваня был так недвусмысленно осязаем (он явно не изнурял себя диетами в последнее время), что поверить все же пришлось.
— Но как ты здесь… откуда?
— Вчера прилетел. У меня же тут концерт на следующей неделе. И вот решил заодно к вам прокатиться.
— А как ты узнал, что мы здесь? Я ведь не говорил.
— Ты — нет. Полина сказала. И мы решили устроить тебе сюрприз! Только я адрес перепутал и сначала спел под чужим балконом, вон на той улице… Неловко получилось.
Саша не очень любил сюрпризы, но Полина и Ваня так искренне радовались своей выходке, что и он не устоял и засмеялся.
— Понятно. Вот для кого третья кружка. И вторая бутылка вина.
— Бутылка? — встрепенулся Ваня.
— Это на обед, — сказала Полина. — А сейчас кофе. Будешь кофе? По-нормандски!
— А мы разве в Нормандии? — удивился Ваня.
— Будешь умничать — останешься вообще без кофе, — шепнул ему Саша.
После завтрака они отправились гулять, воспользовавшись отливом и хорошей погодой. Приглашали и Полину, но она отказалась.
— Хочешь, сходим до острова? — предложил Саша.
— До какого острова? — Ваня завертел головой.
— Ну вон, видишь? Когда начнется прилив, это будет остров. А пока можно пешком дойти. Только быстро надо.
— А если не успеем до прилива, то там останемся?
— Ну да. Или вплавь обратно добираться. Или разжечь на берегу костер и махать руками проходящим кораблям, чтобы забрали нас оттуда. Только тут никаких кораблей нет. Не сезон.
Последние слова Саша договорил в пустоту — Ваня уже топал к острову, чавкая кроссовками по вязкому песку и охапкам морской травы.
— Красота! — восторженно выдохнул он, оборачиваясь к Саше. — Слушай, а сфотографируй меня вон там!
— Где?
— Вот на этом утесе. Я на него заберусь…
— Вань, не надо, он скользкий.
Но было поздно, Ваня уже лез на утес, пачкая джинсы липкой зеленью.
— Все, давай! Йе-е-е, я царь горы!
Кадр вышел удачным: ветер встрепал Ванины кудри, концы шарфа тоже эффектно взметнулись в воздух… И ровно в тот момент, когда Саша сделал фотографию, огромная волна, подкравшись со спины, живописно разбилась о подножие утеса и окатила Ваню с головы до пят.
— Хорошее фото, — сказал Саша. — И хорошо, что с одного дубля получилось. Второго уже не будет. Пошли домой, будем тебя сушить.
— Погоди… — Ваня остановился, отжимая куртку. — Успеется еще домой.
— Ты мокрый весь. Прохватит на ветру — и привет. И не будет у нас больше Вани Купченко, уникального недобаритона и главного красавца мировой оперной сцены. Пошли!
— Нет, подожди. Поговорить надо.
— Дома и поговорим.
— Нет. Насчет «Дон Жуана» в Славике…
Саша вздохнул, отдал ему телефон и молча отвернулся.
— С «Доном Карлосом» ведь хорошо все было? Несмотря ни на что? — заторопился Ваня.
— Хорошо.
— Это одна из твоих лучших ролей.
— Лучшая.
— Но на «Дон Жуана» ты к нам приехать не хочешь?
— Нет.
— Ладно. Но ты все-таки послушай. Я понимаю, у тебя есть какие-то веские причины, иначе ты бы не отказывался. И понимаю, что ты мне о них не расскажешь, если до сих пор не рассказал. Но ты просто послушай… Человеческий век недолог. А наш сценический век еще короче. Ты в самом начале пути, а кое-кому из нас уже виден конец туннеля. Может, у нас больше не будет такого шанса.