Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 16

Весть о студенческих волнениях в Одессе дошла до Санкт-Петербурга быстрее, чем весть о погромах. Командующему войсками было предписано занять университет, произвести тщательный обыск, изъять склад оружия. Студенты засели в главном корпусе, забаррикадировались изнутри мебелью. Командующий не решился идти на штурм, отвёл солдат, но на Софиевской улице оставил пулемётчиков. Патрули задерживали студентов на улицах и, если находили оружие, расстреливали на месте...

Через несколько дней университет всё же неожиданно атаковала воинская часть во главе с жандармским полковником и полицмейстером.

— Нам приказано произвести тщательный обыск, — заявил жандарм ректору.

— Не вижу необходимости, — возразил ректор. — Но если уж вы так настаиваете, подождите, я приглашу двух гласных думы, пусть осмотрят здание вместе с вами, чтобы покончить со слухами о тайном складе оружия.

Обыск не дал результатов. Тем не менее университет заняли войска. Студенты ушли в рабочие кварталы. Во время событий 1905 года в Одессе на баррикадах и в дружинах самообороны погибло около двухсот студентов...

Черносотенцы почти безнаказанно три дня громили кварталы бедноты. Покончив с Молдаванкой и Пересыпью, они стали подбираться к центру города, где жили богачи. И только тогда «проснулся» градоначальник Григорьев, приказал защитить богатеев.

В Одессе меня ранили.

На баррикаде Базарной улицы я оказалась в самой гуще защитников. Сергей ни за что не хотел давать мне оружие, отсылая к санитаркам перевязывать раненых. Я настояла, и он дал мне тяжёлый револьвер «смитт-вессон», показал, как с ним обращаться. Я стреляла по наступавшим жандармам, держа револьвер обеими руками. Один из нападавших подкрался совсем близко. Я поднялась из-за укрытия, чтобы разглядеть, где же он притаился. Вдруг услышала крик Сергея:

— Таня, берегись!

Я заметила прижавшегося к одному из домов жандарма в тот момент, когда он поднимал свой пистолет. Наши взгляды встретились, я подняла «смитт-вессон» и почувствовала, как что-то сильно обожгло меня. «Жандарм успел выстрелить раньше, попал в сердце, сейчас упаду и больше не встану. Всё, конец», — мелькали мысли, закружилась голова. Я стала сползать к земле.

Товарищи подняли меня, понесли. «Только б не в сердце», — твердила я себе. Стало тоскливо, жалко своей молодости, ведь жизнь и борьба лишь начинались!

В «летучем» пункте студент-медик сказал:

— Рана неопасная, но вам надо немедленно добраться домой и лежать, лежать по крайней мере неделю, пока не подлечитесь. Есть ли тут поблизости знакомые?

— Я отведу её к себе, — решил Сергей. — Живу недалеко...

Верные друзья приносили туда йод, бинты, студенты-медики обрабатывали рану. Через неделю она стала затягиваться. Однако квартира Сергея давно была под наблюдением полиции. Как только я вышла из неё, поддерживаемая Сергеем, к нам подошли жандармы:

— Вы оба арестованы, следуйте за нами.

Не в первый раз с противным визгом закрывались за мной тюремные ворота и со звоном защёлкивался замок камеры. Но я как-то легко отнеслась к аресту, не верилось, что долго просижу, слишком уж бушевал народ. «Хорошо, хоть дали подлечиться. Друзья выручат», — подумала я.

В камере было очень тесно, людей пригнали сюда множество, прямо с баррикад. Мы сидели, плотно прижавшись друг к дружке, ночами переворачивались на другой бок по команде.

— Так долго продолжаться не может, или быстренько сошлют нас туда, куда Макар телят не гонял, или отпустят на все четыре стороны, — говорили арестованные.

Охранники сочувствовали нам, передавали с воли записки. Мы узнали, что утихшие было волнения разгораются с новой силой, забастовки продолжаются, одно из требований к властям — освободить из тюрем политических. Однажды утром арестованные услышали крики людей, пение, по камерам забегали тюремщики:

— Которые политические, выходите с вещами!

Власти вынуждены были освободить нас. Я искала глазами в толпе Сергея, не нашла. На квартире его тоже не оказалось. Через несколько дней я получила письмо: его успели выслать из города.

А трудовая Одесса продолжала волноваться. Капиталисты составляли чёрные списки, нанимали штрейкбрехеров. Рабочие блокировали предприятия.