Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 31

Мне казалось, что мои новости устарели, однако то, что я тогда смогла сообщить о работе Петербургской партийной организации в восьмом — десятом годах, Ленин слушал с интересом. Он сказал, что многие факты подтвердили его прежние выводы: революция приближается!

Особенно заинтересовало Ленина и Крупскую, как приняли в России вышедшую в 1909 году книгу «Материализм и эмпириокритицизм».

— Наш рабочий актив большевистского подполья понял сущность этого труда, нашёл в нём мощное оружие для защиты коренных интересов пролетариата, — сказала я и назвала имена знакомых Крупской рабочих, учившихся в вечерней школе для взрослых за Невской заставой, где она преподавала в своё время. — Вы обучили их грамоте, теперь они читают и понимают труд Владимира Ильича. Помните Александра Буйко с Путиловского завода, Бублеева с Семянниковского судостроительного, работниц Полю с фабрики Паля и Ксюшу с фабрики Торнтона... Они сами уже спорят с ревизионистами из интеллигентов... Один меньшевик — студент Технологического института — обманывал рабочих, будто сам Ленин в революцию 1905 года не спорил с теми, кого «обзывают» махистами, и только теперь яростно выступает против...

Владимир Ильич расхохотался:

— Вот мошенник! Философские споры велись гораздо раньше, просто в разгар революции нам нельзя было тратить время на споры с отдельными интеллигентами и обращать внимание на их философские выверты.

Я сказала, что питерские рабочие восприняли труд В. И. Ленина как мощный удар по реакционной философии, пролетарским чутьём уловили правильность ленинских положений. Они сами давали отпор меньшевиствующим философам.

Ленин слушал меня с видимым удовольствием, прерывал мою речь, чтобы вставить важное замечание, задавал всё новые и новые вопросы.

— Такое поведение рабочих, — сказал он, — залог того, что их классовое сознание растёт. Нет сомнения, что в будущем рабочие дойдут до полного понимания партийной сущности философии, до понимания основ нашего мировоззрения.

Ленин стал горячо доказывать мне, почему именно теперь, в период реакции, так важна непримиримая борьба с теми, кто стремится под марксистским флагом протащить идеализм и поповщину.

— Надо разгромить всех, кто ревизует марксистскую теорию!

Так вы говорите, крепко борются питерские большевики против ликвидаторов и отзовистов? Ну-ка, расскажите поподробнее, как создавался единый фронт против них. Это очень интересно...

Рассказала я, как мы боролись за влияние в легальных организациях, вышибая оттуда меньшевиков-ликвидаторов.

— И правление союза металлистов завоевали?

— Да, председателем стал большевик А. Е. Бадаев... И Петербургский совет безработных возглавили большевики.

— А как прошёл съезд народных университетов? — спросил Владимир Ильич. — Я слышал про эту кадетскую затею... Вы там присутствовали?

— Пришлось, — ответила я. — Организаторы пригласили представителей профсоюзов и других общественных организаций, меня делегировали кожевники Московского района. Заигрывают с рабочими... Делегаты-большевики предложили общий проект резолюции от рабочих организаций, но меньшевики отказались...

— Как они низко пали! — воскликнул Ленин.

Сначала он слушал сидя, потом, по своей привычке, стал шагать по комнате, засунув руки в карманы.

Не забыла я рассказать и о волнениях в моём родном местечке, про забастовку на сахарном заводе, про нашу листовку.

— Это хорошо, это замечательно! — сказал Владимир Ильич. — И в глухих уголках России поднимается рабочий класс!

Надежда Константиновна внимательно слушала нашу беседу, проявляя живой интерес к тому, что делается на родине. Она также задавала вопросы. Владимир Ильич порой обращался к ней:

— Ты слышишь, Надюша, ты слышишь?

По содержанию вопросов, задаваемых Лениным, я поняла, что он и Крупская хорошо знают о том, что происходит на родине, о положении в России, и всё же интерес к новому человеку «оттуда» долго не угасал.

— Ну, а как вам показался Париж? — спросил меня Ленин.

— Ошеломил меня, — призналась я.

Ленин посмотрел на меня лукаво:

— Вас ошеломил Париж? По-моему, вы его ошеломили своим видом. Надюша, посмотри-ка на нашу парижанку! Сразу видно, что она прибыла из глубокой провинции Российской империи. А ведь здесь русских филёров хоть отбавляй!