Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 37

В 1911 году Инесса уехала в Россию для укрепления Петербургского комитета большевиков. Там её арестовали, после тюрьмы она эмигрировала в Краков и в конце 1913 года вернулась в Париж. Она вела большую издательскую работу, по заданию Ленина переводила на французский язык важнейшие документы нашей партии и международного революционного движения. Летом 1914 года в Брюсселе (Бельгия) на объединённом совещании социал-демократов по поручению Ленина Инесса Арманд выступила с докладом.

Когда Ленин направлял Инессу в Брюссель, она с присущей ей скромностью долго не соглашалась выступить с докладом, утверждая, что не справится с этим делом. Ленин настойчиво убеждал её, что именно она отлично выполнит это поручение, ведь она хорошо знает дела, прекрасно говорит по-французски.

Ленин писал Арманд, что крайне важно, чтобы доклад в Брюсселе был сделан действительно с толком. Для этого, безусловно, необходим прекрасный французский язык, — прекрасный, ибо иначе впечатление будет ноль, ибо 9/10 при переводе пропадает. Конечно, кроме прекрасного французского языка нужно понимание сути дела и такт, поэтому Инесса — самая подходящая кандидатура для докладчика.

«Кроме тебя никого нет. Посему прошу, изо всех сил прошу согласиться...» — писал Владимир Ильич.

Спустя несколько дней после того, как ЦК утвердил делегацию в Брюссель (в неё вошли Арманд, Владимирский, Попов), Ленин ещё раз написал Инессе из Поронино:

«Я уверен, что ты из числа тех людей, кои развёртываются, крепнут, становятся сильнее и смелее, когда они одни на ответственном посту...» ^>1

Ленин, как известно, не ошибся. Инесса выступила страстно, с огромным энтузиазмом, как убеждённый марксист и трибун революции.

После смерти Инессы Владимир Ильич очень заботился о её детях. Старшая её дочь Инна, работавшая в то время со мной в орготделе Сокольнического райкома партии, часто бывала у Ленина в Кремле. Вечерами он нередко заезжал за Инной, чтобы вместе ехать домой. Однажды он заметил, что мы заработались допоздна, и поругал меня за это. Инна тоже была слаба здоровьем. Владимир Ильич, загруженный гигантской работой, считал своей обязанностью заботиться о дочери нашего славного погибшего товарища Инессы Арманд.

Впрочем, как я уже писала, Ленин и Крупская считали своим долгом заботиться о здоровье многих из нас. Однажды, когда я начала сильно кашлять и разволновалась, Надежда Константиновна насторожилась, подала стакан воды, успокоила и рассказала:

— Из Сольвычегодска бежал Инок — Дубровинский. Ввалился к нашему товарищу в Париже. Издёрганный. Больной. Старые раны, растёртые кандалами, загноились. Наши товарищи-врачи наговорили ему разных ужасов. Инок понял одно: ноги отрежут — и загрустил отчаянно. Владимир Ильич принял эту историю близко к сердцу. Поехал посоветоваться к профессору Дюбуше. Тот когда-то жил в Одессе, а теперь покровительствовал русским. Профессор выслушал его и расхохотался: «Ваши товарищи-врачи — хорошие революционеры, но как врачи они — ослы!»

Надежда Константиновна мягко улыбнулась:

— Это я говорю вот к чему: если будет нужда, обязательно покажитесь хорошим специалистам, мы найдём таких.

Мне очень помогли Ленин, Крупская, Инесса Арманд.

Я приехала в Париж в разгар борьбы с ликвидаторами. По рекомендации Ленина меня ввели в состав комитета Парижской секции большевиков, избрали секретарём его. Собрания комитета проходили в зале одного кафе. В нашей работе постоянно чувствовалось влияние Ленина.

В. И. Ленин всегда был чёток и резок в своих принципиальных суждениях и политических выступлениях. Он стремился установить грань между своей точкой зрения и взглядами противника.

— Изгнать ликвидаторов из партии! — требовал Владимир Ильич.

— Бороться против ликвидаторов нужно, однако зачем же гнать их? — возражали ему Владимиров, Любимов, Лозовский.

Эта группа получила название большевиков-примиренцев.

Кое-кого из наших товарищей смущала резкость и категоричность Ленина по отношению к ликвидаторам. Не повлияет ли такая линия на рост рядов партии? На это Ленин отвечал: