Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 49

— Вам следовало получить разрешение у дежурного врача, — сухо заметил офицер.

Я извинилась, спросила:

— Могу ли получить разрешение задним числом?

— Только по записке от вашего посольства, — вмешался врач.

— Какого посольства? Разве уже есть в Париже представители нового правительства? — спросила я.

— Представьте, есть.

— Не знала... Тогда в следующий раз принесу...

— Продолжайте, продолжайте, товарищ, — настаивали солдаты.

Я продолжила рассказ, будто ничего и не случилось. Офицер, врач и начальник караула не осмелились больше прерывать меня, да и сами внимательно слушали. Им, видно, тоже интересно было узнать, что же происходило в России.

Долго не отпускали меня раненые, спрашивали о мире, о земле, о том, что же теперь будет с ними. Я обещала написать о них в нашей печати, обратиться к правительству с запросом об их судьбе.

Я ушла из госпиталя со стеснённым сердцем, понимая, что лишь наша, рабочая власть могла бы решительно потребовать возвращения русских солдат на родину. Шла я по оживлённым улицам Парижа, а мне всё мерещилась палата, набитая ранеными, я вспоминала их внимательные и тревожные взгляды.

Сколько им ещё предстояло вынести страданий?!

Французская печать продолжала помещать разноречивые, порой нелепые сообщения из России. В то время, когда солдаты в массе своей выступали за мир, газеты кричали: «Фронтовики — за войну до победы!»

Но нам удавалось узнавать правду от товарищей, живущих в Швеции и Швейцарии. Мы напряжённо следили за борьбой в России, мысленно были там, каждый эмигрант социал-демократ стремился каким-то образом выехать на родину.

...В Россию! В Россию! Туда, где революция, она зовёт нас, она требует длительной, упорной борьбы, будут жертвы, муки, страдания... Надо ехать! Но как? С одной стороны «наши враги» — немцы, с другой — «наши союзники», которые если пропустят в Россию, то лишь некоторых, по своему усмотрению, тех, кто пообещает выступать за войну. Интернационалистам нечего было и мечтать о поездке в Россию через этот кордон.

И вот Ленин выехал с первой группой эмигрантов 27 марта 1917 года.

Теперь наш черёд. Вторая группа отъезжающих, в которой была я, собралась вечером в нашей библиотеке. Попрощались с провожающими — и на вокзал. Там снова прощания, крепкие рукопожатия, поцелуи, пожелания. Поезд трогается, увозя большевиков в Берн на сборный пункт. В первых числах мая мы покинули Швейцарию. Прощай, седой Монблан и ты, покрытая лесами, иссиня-чёрная Юра!

Мы в Цюрихе. После тихой, спокойной Женевы Цюрих кажется крупным центром. Пролетарии устраивают торжественные митинги в рабочих клубах. На следующий день, в воскресенье, громадный перрон был запружен рабочими, пришедшими с красными знамёнами приветствовать нас. Поезд стал отходить, все запели «Интернационал».

За каких-нибудь пять дней из южной, жаркой Швейцарии мы попали в страну холодных ветров, где население кутается в шубы и платки. Пробыв в Стокгольме три дня, двинулись дальше. Нас опять провожали тысячи рабочих со знамёнами, с пением «Интернационала». Наконец доехали до крайней северной железнодорожной станции Швеции.

Подъезжаем к Торнео, к России, к стране революции. «Здесь уж нас поприветствуют русские революционные солдаты», — думали мы. Но довелось разочароваться. Послышались недружелюбные выкрики:

— Большевики ехали через Германию, пусть едут обратно тем же путём!

Много неприятного пришлось выслушать от представителей Временного правительства. Нас грубо допрашивали, заставляли раздеваться, искали... Чего? Сами не знали. Затем погрузили в грязные, недезинфицированные вагоны...

Но радость пришла.

...Ночь. Все спят в нашем вагоне. И вдруг — шум, топот ног... Слышим голос:

— Товарищи! Скорее вставайте, приехали!

Все проснулись, заволновались. Видим, что к нашему поезду, стоящему на запасном пути, бегут рабочие, солдаты и матросы со знамёнами. Играет музыка.

Наконец-то мы в Питере, на Финляндском вокзале. Питерский пролетариат встречает нас!

Казалось, сердце не выдержит волнения. После четырнадцати лет подполья, тюрем, ссылок, эмиграции, слежки, скитаний по чужим странам открыто, свободно вернуться на родину.