Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 69

Наскоро сформированный отряд под командой рабочего завода «Дукс» Качалина неожиданным ударом разбил белых, привёл в штаб района сорок пленных. Многие из них перешли на нашу сторону.

По указанию районного ревкома железнодорожники станции Лихоборы сформировали составы и организовали их передвижение на тех путях, по которым белогвардейцы собирались перебросить воинские части к Москве. Белые отряды оказались разобщёнными, и это облегчило их ликвидацию. В самих Лихоборах красногвардейцы суконной фабрики разоружили восемьдесят белогвардейцев, в Петровско-Разумовском были окружены вагоны врага со сто девяносто солдатами и офицерами. Их обстреляли, заставили сдаться.

Наши отряды действовали и в районе Малой Бронной, где днём и ночью шла упорная борьба, переходящая в рукопашные схватки. Они теснили белых к Никитским воротам. Один из участников битвы в районе Арбата доставил в Военно-революционный комитет Усиевичу сведения о месте нахождения штаба юнкеров и расположении огневых точек на Арбатской площади. Используя эти сведения, красные артиллеристы заставили замолчать пушки и пулемёты врага, а вражеский штаб был разгромлен.

Нередко отряды находились на боевых позициях сутками, а то и больше. В Столешниковом переулке мы в течение двух суток не смогли заменить бойцов. Воля к победе у них не ослабевала. Численно превосходящий противник, имевший в изобилии оружие и боеприпасы, терпел поражение.

Революционные войска всё больше теснили врага, отнимая у него одну позицию за другой, продвигаясь к самому центру Москвы — к Кремлю и Городской думе.

Со станции Никольское Савёловской ветки железной дороги нам сообщили, что там появилась вражеская воинская часть. Её удалось разоружить.

Чтобы выиграть время и дождаться обещанного подкрепления, штаб белых 29 октября предложил перемирие якобы для выработки условий мира. Контрреволюцию поддержал Викжель — Всероссийский исполнительный комитет профсоюза железнодорожников, находившийся во власти меньшевиков и эсеров. Он грозил забастовкой. Московский ревком дал согласие на переговоры, в ночь на 30 октября было объявлено перемирие. Члены московского Боевого партийного центра — Ярославский, Подбельский, Владимирский были против переговоров, заявляя, что принятие требования Викжеля о коалиционной власти означает, по сути дела, капитуляцию перед контрреволюцией.

Помню, к нам пришёл член Московского ревкома Усиевич. Он сообщил о перемирии сроком на двадцать четыре часа, объясняя его тем, что нужно, дескать, найти способ прекращения кровопролития, выработать условия заключения мира.

Меня это известие неприятно поразило: какой может быть мир с капиталистами и их прислужниками? Проволочка лишь даёт возможность врагу дождаться подкрепления, перегруппировать силы. Мне возразили: за это время и мы сможем перегруппировать силы, подтянуть к позициям новые отряды красногвардейцев... Мы заспорили. Всё же решили, что следует подчиниться Московскому ревкому. Но тут представитель анархистов работник штаба Ермолаев категорически заявил:

— Мы не желаем выполнять такое указание центра, не признаём перемирия! И вам, членам ревкома, не удастся осуществить это предательство! Если будете стоять на своём, мы арестуем вас и сами будем руководить восстанием! — И чтобы его слова были более убедительными, он выхватил из кобуры револьвер.

Члены ревкома спокойно сидели на своих местах, укоризненно глядели на разбушевавшегося товарища. Пошумев немного, Ермолаев притих. А мы как ни в чём не бывало продолжали обсуждать создавшееся положение. И, решив подчиниться постановлению Московского ревкома, указали, что мир может быть подписан лишь при условии передачи власти Советам и дальнейшего вооружения рабочих. «Рабочий класс должен выйти из этой борьбы полным победителем. Только на наших трупах буржуазия может восстановить своё господство», — писали мы в резолюции.

С этим решением меня направили в Московский партийный центр. Под градом пуль я добралась до Скобелевской площади, вошла в Моссовет. На лестнице Емельян Ярославский разговаривал с солдатами. Когда я рассказала ему о нашем решении, он произнёс: