Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 8

Меня разыскал связной.

— Тебя приглашают на заседание горкома партии с информацией о делах в порту. И приведи с собой Матюшенко. Надо договориться насчёт похорон большевика-матроса Вакуленчука, зверски убитого на броненосце старшим офицером. Местом встречи была выбрана дача Прокудина. Эта дача, вернее, парк, открытый для всех одесситов, был излюбленным местом прогулок молодёжи. И мы шли туда парочками, под видом влюблённых, чтобы ввести в заблуждение полицию. А на самой даче было много укромных уголков, в которых мы прятались от шпиков.

Я пришла на дачу с матросом Матюшенко. С. И. Гусев, который руководил заседанием, увёл членов комитета в ложбинку у самой воды. Было тихо, слышался мерный рокот прибоя. Но у всех было приподнятое настроение. Мы знали, что там, в море, совсем близко, на рейде стоял броненосец, над которым реял красный флаг. И ничего, что в городе реакция и мрак. Мы надеялись, что вот эти огоньки в море разрастутся в зарево всеобщего восстания.

— Докладывайте о положении на закреплённых участках. Таня, начинай, — услышала я слова Гусева.

Я рассказала о связи с броненосцем, настроениях портовиков.

Потом говорил Матюшенко.

— Тело Вакуленчука доставлено на мол, — сообщил он. — Я и ещё два представителя команды ходили к градоначальнику Одессы за разрешением на похороны. Градоначальник ответил: «Похороны — ваше частное дело. Только никаких митингов, никакого шума!» Мы просили допустить к участию в похоронах хотя бы сто человек экипажа корабля, градоначальник разрешил только двенадцать, и ни человека больше...

Всем нам было ясно, что похороны выльются в мощную демонстрацию.

— Сам градоначальник не верит в названную им цифру, — сказал Левицкий. — Не дюжина, а тысячи людей пойдут за гробом организатора восстания. Спрятать от народа похоронную процессию не удастся. А выступать, думаю, поручим товарищу Ярославскому, его слушают со вниманием...

Обсуждая все детали предстоящей манифестации, мы проговорили до ранней зорьки. А утром, не чувствуя усталости, разошлись на закреплённые за каждым участки.

И вот густая масса народа заполнила новый мол, который вёл от города к морю, к белоснежному красавцу маяку. В полотняном шатре, охраняемом матросами, под красным революционным флагом, лежало тело большевика Вакуленчука. На флаге, прикрывающем тело, белели срочно выпущенные нами листовки. В них говорилось: «Отомстим кровожадным вампирам! Смерть угнетателям! Да здравствует свобода!»

И море, и небо — всё вокруг звало к жизни. А он, молодой моряк, был мёртв...

По узкому молу непрерывным потоком шли люди к этому скорбному месту. Шли, не боясь шпиков.

У палатки несколько раз выступал Емельян Ярославский. Выше среднего роста, черноусый, лицо с тонкими чертами, небольшая бородка и густая шапка тёмно-русых, слегка вьющихся волос. Глаза карие, проницательные. Мягкий, доходящий до души голос... Его слушали внимательно. Ярославский звал трудящихся города присоединиться к восставшим морякам.

Правителям Одессы донесли, что хоронить Вакуленчука беспрерывным потоком идут горожане. «Во избежание беспорядков» по просьбе губернатора командующий военным округом ввёл в город войска. Была поставлена на ноги вся полиция.

Большевики, в числе которых была и я, шли во главе похоронной процессии, вслед за эскортом моряков. В одном месте рота солдат преградила нам путь. Тревожно заиграл горнист, как бы предупреждая об опасности. Толпа бросилась врассыпную — ведь после сигнала солдаты могли открыть огонь! А эскорт моряков с суровыми лицами, как ни в чём не бывало, продолжал идти за гробом товарища. Их железная самодисциплина явилась примером для всех нас, многие устыдились панического поведения, вернулись в колонну. Теперь все были полны решимости идти сквозь огонь. Солдаты расступились, пропустили процессию. Угрюмо, исподлобья смотрел на нас офицер в белых перчатках, сидевший верхом на лошади. А во взглядах замерших на обочинах солдат мы видели сочувствие.

На медленном, долгом пути через город встречались также другие военные отряды, но они лишь отдавали честь погибшему матросу. Будто начальство для того и выставило воинские части, чтобы они приняли участие в похоронах. А на тротуарах, у открытых ворот, на балконах, крышах домов, на улицах за рядами солдат стояли одесситы. Мы выкрикивали из колонны: