Наследие обмана - страница 29

— Аврил назвала их «большим хулиганом». Она могла переставлять стрелки часов в любое время, когда захочет. Ее родители играли по ее правилам, позволяя ей вернуться домой намного позже, чем она должна была. Я удивлена, что твоя бабушка до сих пор не выбросила эти гадкие часы.

— Это антиквариат.

— И, что с того? — сказала миссис Райли. — У Хелен столько денег, что ими можно печку топить.

— Может быть, она хранит их, как напоминание о ней, об Аврил.

— Именно поэтому она бы выбросила их.

Я была удивлена, услышав горечь в голосе миссис Райли.

— Вы работали там, когда Аврил была жива? — спросили я.

— Я была личной служанкой обеих девушек.

— Но тогда вы, должно быть, были с ними одного возраста.

— На год старше Аврил, — ответила она. — На два года старше Хелен.

Думаю, было нелегко, особенно если Аврил вела себя, как принцесса.

— Какими они были, моя бабушка и Аврил?

Миссис Райли глубоко вздохнула и медленно выдохнула:

— Аврил была довольно популярна и испорчена. Она всегда была в центре, и родители уделяли ей слишком много внимания. Бедная, серьезная Хелен почти ничего не получала.

— Это нечестно.

— Хелен была хорошей девочкой. Она много читала, в ее комнате всегда царил порядок. Мне практически не нужно было убираться после нее. Но Аврил! Ей было все равно, куда она бросила вещи, и ее комната была маленькой и переполненной. Она настояла на том, чтобы спать в заднем крыле.

— Заднее крыло? — Я немного приподнялась.

— О, я знала, к чему она стремилась, даже если ее родители этого не видели. Она могла входить и выходить из дома по крыше кухни в любое время.

Я приложила руку ко рту. Аврил спала в комнате, где я проснулась, где Алиса увидела призрак.

— Что такое? — спросила Миссис Райли.

— Ничего.

Зрачки ее глаз были похожи на темные булавки, прилипшие меня к стене; она не сводила с меня взгляда, пока я не дала ей лучший ответ.

— Я была в этой комнате, — наконец сказал я. — На обоях есть розы.

— Аврил обожала розы. Она держала их в вазах, в волосах, в букетах, привезенных ее бойфрендами, и она всегда получала то, что хотела. Бедная Хелен ужасно ревновала и сердилась. Я не обвиняю ее, не после того, как Аврил украла у неё Томаса.

— Но моего деда звали Томас, — сказала я, озадаченно.

Миссис Райли кивнула, ее взгляд устремился вдаль, в темные уголки ее памяти.

— Сначала он ухаживал за Хелен, по крайней мере, публично. Были и другие девушки, и много других…. Деньги — вот, что было у Томаса на уме.

Это был не лестный отзыв об отце моей матери, но я понимала истину.

— Он был молодым краснодеревщиком из Филадельфии, учеником, нанятым для ремонта в Доме Скарборо, — продолжила миссис Райли. — Томас был талантлив, но беден. Он переключил своё внимание от Хелен к Аврил, которая, как самая старшая, должна была унаследовать дом Скарборо. Когда Аврил умерла, все досталось Хелен. Все, включая Томаса.

Я откинулась на спинку стула, представляя, что чувствовала бабушка, когда её бросили, а затем снова дали второй шанс. Тем не менее, это случилось так давно.

— Я не понимаю, что из этого всего имеет значение сейчас, но что-то ее беспокоит, и это похоже Аврил.

— Некоторые раны заживают, другие гноятся, — ответила миссис Райли.

— Вы видели призрак в Доме Скарборо? — спросила я.

— Нет. Вскоре после смерти Аврил, я вышла за муж и уехала из этого дома. Меня никогда не приглашали обратно.

— Возможно ли, что моя бабушка думает, что ее преследует призрак ее мертвой сестры?

Миссис Райли пробежала руками по столу, прикоснувшись к нему только кончиками пальцев, как будто она использовала доску Уиджа^>7.

— Почему ты говоришь — думает? — спросила она. — Потому что не веришь, что это возможно?

— Не знаю. Мне действительно не очень вериться в это. Может ли призрак перемещать вещи?

— Да, — ответила она.

— Может ли призрак, — я замялась. — Вести человека куда-нибудь, направить человека в комнату или место?

— Конечно, ты слышала рассказы о привидениях, раскрывающих, где они скрывали ценности, — сказала она.

— Как умерла Аврил?

Миссис Райли изучала меня долго и упорно.

— Тебе нужна настоящая история, или то, что рассказывает семья?