Наследница - страница 2

– Где тебя только черти носят? – размахивая костылями, кричал Павел Антонович. – Дура беспросветная!.. Чтоб тебя… В машину, быстро. Обвели вокруг пальца! Всех в порошок сотру, даже Лию твою ненаглядную… Что стоишь?

Женщина, всхлипывая, бросилась к соседу и, подставив ему плечо, доволокла до здоровенного джипа, который всю ночь простоял за оградой. Действие перенеслось за забор, и Игнат Тимофеевич кинулся к дому, достал бинокль, приоткрыл на втором этаже окошко и залег.

Женщина долго вталкивала Павла Антоновича в машину – подсаживала, укутывала. Но похоже, сосед продолжал браниться, потому что женщина время от времени утирала глаза кулаком. Жаль, не разобрать было слов с такого расстояния. Интересно, которая на этот раз, – рыжая или пепельная? Под шапкой не распознаешь. Машина тронулась с места и, набирая скорость, понеслась под гору. Игнат Тимофеевич не успел перевести бинокль, и теперь вместо машины перед ним оказался лишь примятый снежок. И еще – человек стоял за деревьями. Игнат Тимофеевич только руку его разглядел, с наколкой. Он бы и лицо рассмотрел, техника-то немецкая, верная, но в эту минуту прогремел взрыв, размноженный эхом в морозном сухом воздухе. Игнат Тимофеевич отбросил бинокль и прильнул к стеклу: на дороге полыхало пламя. Скатившись к замерзшему ручью, джип лежал под горой беспомощный, колесами вверх, как перевернувшийся жук. Игнат Тимофеевич бросился на улицу, но у ворот услышал второй взрыв и понял, что вряд ли сумеет кому-нибудь помочь. Но он все-таки спустился к ручью, проверить – так ли. Отвернулся, и впервые за долгие годы рука потянулась перекреститься. Но спохватился, руку ото лба отдернул и быстро пошел в гору, к почте, где был единственный в округе телефон…

24 декабря 2000. Поздний вечер. Санкт-Петербург

В окнах третьего этажа по Восьмой линии Васильевского острова вспыхивали и гасли разноцветные огоньки. Музыку было слышно даже на улице.

– Гуляют, – удивленно протянул прапорщик, выходя из машины вслед за капитаном. – Вот уж…

Но тот уже скрылся в подъезде.

На звонок не открыли – ясное дело, кто же его услышит? Но дверь оказалась незапертой, и капитан протиснулся в темный коридор, морщась от запаха марихуаны и резких женских духов. Проталкиваясь сквозь танцующих, он выискивал глазами девушку, облик которой совпал бы с фотокарточкой, которую ему предъявили в штабе. Он искал девушку с копной рыжих вьющихся волос и миндалевидными синими глазами. Нос – с горбинкой, губы – тонкие, родинка на правой щеке. Он был уверен, что без подсказки найдет ее даже здесь, в темноте и сутолоке, потому что вряд ли сыщется такая вторая.

– Вы – Лия, – то ли выдохнул, то ли выкрикнул капитан, ухватив за тонкий локоть ту, чей образ с утра носил в памяти.

Сначала девушка удивленно взглянула на его форму, потом посмотрела в глаза и направилась в соседнюю комнату. Капитан вышел следом и снова спросил:

– Лия Светлова?

– Да.

– Вам нужно будет поехать со мной.

– С какой стати? – скривила она тонкие губки и показалась капитану несимпатичной, даже отталкивающей.

– Произошло несчастье. Погибла ваша бабушка…

Девушка стала медленно опускаться на стул, и капитан сделал движение подстраховать ее, чтобы ненароком не упала.

– Когда? Как? – крикнула Лия, потому что музыка стала громче.

Теперь ее губы дрожали, и она вновь стала казаться ему ангелом во плоти. Капитан сдержанно кивнул в сторону входной двери и помог девушке подняться. Она накинула шубку и спустилась вслед за ним к машине. Молча покатили по ночным улицам.

– Будет опознание? – с трудом выговаривая каждое слово, спросила девушка.

– Опознавать-то нечего, – буркнул капитан, уткнувшись в окно.

В отличие от молодого капитана, всю дорогу смотревшего на Лию с благоговением, в строгом полутемном кабинете с ней обращались совсем иначе. Несколько военных – она разглядела только, что младший из них был подполковником, – задавали ей вопросы, вовсе не заботясь о ее чувствах.

– Сколько вам лет?

– Двадцать.

– У вас остались родственники?

– Не прямые… И я их не знаю.

– Догадываетесь, почему вы здесь?

– Погибла моя бабушка, мне сказали.