Наследство разоренных - страница 29
Саид добрый — он не паки. Значит, с ним все в порядке?
Эта корова — не индийская корова. Значит, она не священная?
Значит, Саид ему по душе, но все остальные мусульмане — гады?
Или мусульмане ему по душе и паки ему по душе, а Индия должна отдать Кашмир?
Нет-нет, этак до чего дойти можно!..
И это не все! Он вспомнил, что говорили о неграх дома. Слышал он одного парня, который работал в городе:
— С этими хубши надо быть начеку. У себя они на деревьях живут, как обезьяны. Приезжают в Индию и становятся людьми, ха-ха!
Бижу понял это высказывание так, что негры, приезжая в ушедшую далеко вперед Индию, учатся пользоваться одеждой, вилками и ложками. Оказалось, однако, что парень имел в виду желание негров обрюхатить каждую встреченную индийскую девицу.
Значит, ему надо ненавидеть всех черных кроме Саида?
Или же с черными все в порядке, как и с Саидом?
И с мексиканцами, с китайцами, с японцами, с иными-прочими?..
Бижу осознал, что с детства свыкся с привычкой ненавидеть. Он привык почитать белых, причинивших его родине, как теперь все утверждают, столько вреда, но к остальным, от которых Индия не видела ни вреда, ни пользы, он почему-то относился более сурово.
Возможно, Саид-Саид испытывал такие же затруднения в отношении Бижу.
Бижу уже успел узнать, как во всем мире относятся к его соотечественникам.
В Танзании, если бы могли, выкинули бы их вон, как сделали в Уганде.
На Мадагаскаре, если бы могли, выкинули бы их вон.
В Нигерии, если бы могли, выкинули бы их вон.
На Фиджи, кабы могли, выкинули б их.
В Китае их ненавидели.
В Гонконге.
В Германии.
В Италии.
В Японии.
На Гуаме.
В Сингапуре.
Бирма.
Южная Африка.
Их никто не любит.
Гваделупа. Любят их здесь?
Нет.
Вероятно, Саида тоже учили остерегаться индусов. Но Саид не боялся противоречий. Он просто не обращал на них внимания.
А девиц у него было!..
— Бог мой! Бох-х-х ты мой! Она все названивать да названивать! — жаловался он, прицокивая языком. — Ай-й-й-й… Что делать, что делать?
— А то ты не знаешь, что делать, — буркнул Омар.
— Ха-ха-ха… ах-ах-ах… Сколько можно… Слишком много пуки-поки.
— Срежь свои косички, они от тебя и отстанут.
— Да я не хотеть, чтобы они отстать!
Когда девицы заскакивали в лавку за булочками с корицей, покрытыми глазурью или пересыпанными маком, Саид не скупился на краски, раскрывая им глаза на красоту и нищету родного края. Сочувствие молодых леди вспухало, как на дрожжах, им хотелось спасти этого несчастного парня, захватить его домой, к комфортной сантехнике и мурлычущему телевизору. Хотелось пройтись с ним вечерком под ручку. «Он такой милашка», — ворковали они вечером по телефону, делясь с подругами событиями дня.
Первая полезная деятельность Саида в Америке — призыв правоверных к молитве в мечети на Девяносто шестой улице. Мулла обратил внимание на его звонкий петушиный голос. Но перед тем как прибыть к месту службы, он задерживался у дверей ночных клубов. Он дожидался момента и увековечивал себя с помощью карманной камеры-«мыльницы» в компании с какой-нибудь знаменитостью первого плана. Майк Тайсон? — Да он ведь мне друг и брат! Наоми Кемпбелл? — Еще бы, ведь мы с ней… гм… Привет, Брюс (Спрингстин)! Я Саид из Африки. Да не бойся, мы больше белых людей не кушать.
Потом его начали и внутрь пускать.
Таланты с дверьми ему не помогли во время очередного рейда иммиграционной полиции. Не помогло и подтвержденное «Кодаком» знакомство с лучшими людьми Америки. Вернувшись на Занзибар, он грелся в лучах славы, поедал рыбу, сваренную в кокосовом молоке, отдыхал в тени пальм на просеянном светлом песочке, а по вечерам крутил любовь с девушками Стоунтауна. Подбадриваемые отцами, девушки слезали к нему из окон спален по стволам пальм, а отцы шпионили, надеясь застать парочку в недвусмысленной позиции. Прежний презираемый всеми безработный, отиральщик углов, стал завидным женихом. С ним не прочь были породниться родители очень-очень полной Фатимы, очень красивой Сальмы, Хадиджи с прекрасными туманными глазами и голосом кошечки. Отцы старались, старались и девушки, но Саиду посчастливилось избежать ловушки. Девушки дарили ему