Не горюй! - страница 18
Иван Сергеевич, наконец, очнулся и побежал к телефону.
— Алло!
— Товарищ Травкин?
— Я.
— Не кладите трубку. Верхние Ямки вызывают.
Иван Сергеевич замер у аппарата.
В дверь легонько постучали, и на пороге показалась Розочка с чемоданом и шубой в руках. Она положила вещи на стул и подошла к Ивану Сергеевичу. Потупив глаза, сказала:
— Иван Сергеевич, милый, я не спала всю ночь!
— Чего? — испуганно спросил Травкин.
— Я согласна.
— Чего? Простите, — Травкин только сейчас заметил, что стоит перед женщиной в форме футболиста тридцатых годов: трусы до колен, майка носки с резинками. Он бросил трубку, схватился за брюки и побежал в ванную.
В трубке что-то забулькало. Розочка взяла ее:
— Алло?.. Ивана Сергеевича?.. Позвоните попозже, он сейчас не может подойти. Он надевает брюки… Розочка… Хорошо, я передам… А кто говорит?.. Жена?.. Я передам, не беспокойтесь… До свидания. — Розочка повесила трубку и подошла к зеркалу.
Миша проснулся, включил радио и накрылся с головой одеялом.
— Здравствуй, Мишенька.
— Я ничего не помню, — виновато сказал Иван Сергеевич, выходя из ванной. — Двадцать лет не пил — и вот… Простите!
— Вы — чародей! Вы — настоящий антимещанин!
— А что я натворил?
— Ничего! все было просто очаровательно! Вы сварили колоссальную рыбацкую уху!.. Да… Звонила ваша жена, просила вам передать, — тут Розочка засмущалась, — блудливый кот… — добавила она очень ласково.
— Чего?!
— Блудливый кот.
— А что вы ей сказали?
— Я сказала, что вы надеваете брюки… а она…
— О-о-о! — Иван Сергеевич, схватившись за голову, сел на кровать.
— Иван Сергеевич, дорогой, не огорчайтесь! Мы поселимся где-нибудь в медвежьем углу, в шалаше. Будем рыбачить, ловить птиц, печь картошку на костре. Она вся такая черная, черная, а как разломишь — белая, белая и хрустит на зубах. Мы будем с тобой ходить утром по воду босиком, по прохладной росе, милый…
Миша окончательно проснулся, протер глаза и сказал с оттенком зависти и восхищения:
— Ну, ты и даешь, дядя Ваня!
— Я женат! — заорал Иван Сергеевич на Мишу. — У меня дети есть!
Миша пожал плечами, схватил одежду и скрылся в ванной.
— Иван Сергеевич! — воскликнула Розочка, в экстазе, прижимая руку Травкина к своей груди. — Если вы не свободны, неважно — мне от вас ничего, ничего не надо, клянусь! Я хочу только видеть вас всегда! Я буду вашим секретарем, домработницей…
— О-о-о! — снова застонал Травкин.
— Ну, хорошо, хорошо… Не надо!.. Иван Сергеевич, Мой милый, мой самый замечательный человечек, — страстно зашептала Розочка. — Знайте, что есть на свете любящее вас существо! И когда вам будет совсем плохо — позовите! Солнышко! — она заплакала.
Распахнулась дверь, и вошел запыхавшийся Любашкин с букетом цветов в руке.
— Товарищ Травкин! — сказал он тихо. — Разрешите мне первому поздравить вас!
— Ты не смеешь! — взвизгнула Розочка. Она вскочила и загородила Ивана Сергеевича своим телом. — Я тебе не позволю! Это выдающийся человек! Он нужен людям! Убей лучше меня!
— Я тебя прощаю, Розочка, — грустно улыбнулся Любашкин. — Я понимаю, кто — он, а кто — я. Кесарево — кесарю!
— Это недоразумение! — закричал Травкин, отстраняя Розочку. — Я двадцать лет не пил! Простите! Я куплю вам новых рыб!
— Молчите! Молчите! — Любашкин изо всех сил замахал руками. — Каких рыб?! Вы, наверное, еще не знаете! Иван Сергеевич, вы… — марсианин!
— Что?! — Розочка, задохнувшись, прижала руки к груди.
— Я так и знала!
— Я вам куплю рыб, — тупо повторил Иван Сергеевич. — Названия только напишите.
— Товарищ Травкин… Иван Сергеевич! — торжественно и даже скорбно сказал Любашкин, — час назад «Голос Америки» сообщил, что наличие у вас тридцать третьего зуба является прямым подтверждением теории итальянского профессора Унгаретти о том, что марсиане посещали Землю! Таким образом, вы — прямой потомок марсиан!
В наступившей тишине слышалось только бульканье воды в ванной и фырканье Миши.
В номер без стука вошел рыжебородый краевед и оглядел жадным, фанатичным взглядом всех присутствующих. Он сразу угадал Ивана Сергеевича, шагнул к нему и сказал:
— Мне необходимо с вами поговорить. С глазу на глаз.
И было в краеведе что-то такое, что заставило Ивана Сергеевича послушно кивнуть.