Не говори маме - страница 21

— Мы просто разговаривали. — Я обращаюсь то ли к ее плечам, то ли к самой себе. — Про магию. Смешно.

— Он тебе рассказал? — спрашивает Вика, не оборачиваясь. — Можешь не верить, но это правда. Мы делаем так, что наши желания исполняются. Почти любые, кроме…

— Да не нравится он мне, — убеждаю я теперь уже свои ботинки. — И никто в этом городе. Я вообще не собираюсь здесь задерживаться.

Она оттопыривает большие пальцы и вытирает потекшую тушь, только после этого я вижу ее круглое лицо и замазанную тональным кремом сыпь на щеках.

— Мечтаешь вернуться в Москву?

— Не мечтаю. — Глаза начинает щипать. Я всматриваюсь в ветви деревьев, нависшие над мостом. Никогда не видела столько птичьих гнезд. Пытаюсь их пересчитать, но сразу сбиваюсь. — Точно вернусь. Вопрос времени.

— Два года назад, — хрипло говорит Вика, — умирала моя мама. Тогда Джон научил меня, что надо делать. Было очень страшно, но я пошла и… — Она облизывает и без того обветренные губы. — Спасла ее. Моя мама жива. И мне насрать, веришь ты Джону или нет.

— Насрать так насрать, — соглашаюсь я.

Она снова проводит пальцем под глазами, внимательно изучает его, а потом прячет руки в карманы и отмеряет шагами несколько шатающихся досок, но тут я вспоминаю о важном.

— Вик!

Замирает, смотрит через плечо.

— У тебя случайно нет ненужной одежды?

***

Я возвращаюсь в тот день всякий раз, когда из-за угла дома вдруг показывается еще один дом и на какую-то долю секунды кажется, что между ними нет совсем никакого зазора, хотя на самом деле там помещаются парковка и небольшой магазин, а из чьей-то раскрытой форточки пахнет блинчиками. И под ногами жирная черная слякоть, а небо серое-серое, уже готовое к снегу, как и все мы здесь, внизу, но вместо белых хлопьев на шапки и куртки осыпается мелкая морось.

Он был очень веселым, когда мы прощались: вкусно рассказывал о том, как приедет и сразу же растопит баньку, достанет бочонок пива, подаренный соседом дядей Мишей, и с тем же дядей Мишей разопьет его после парилки. Девчонки, а? Может, передумаете? Но мама второй день страдала от мигрени и лежала с мокрым полотенцем на лбу, а я вообще наведывалась в деревню только летом, да и то ненадолго — не понимаю, как можно получать удовольствие от огорода, комаров и купания в мелком пруду с непрозрачной от ряски водой. К тому же мы с Мартом уже купили билеты в кино и договорились о том, чтобы завтра утром захватить с собой ноутбуки, встретиться на Чистых и готовиться к ЕГЭ в «Розетке и кофе». Мы с мамой смотрели через кухонное окно, как папа выходит из подъезда с небольшой сумкой на плече. Была суббота, три часа дня. Прежде чем сесть в машину, он помахал нам, и мы помахали в ответ. После этого мама ушла в спальню, а я убрала со стола тарелки, из которых мы с папой ели борщ, вымыла их и стала собираться, чтобы поехать в центр на встречу с Мартом. Самый обычный, долгожданный для всех выходной.

Для всех, кроме, наверное, того человека из дома у дороги. Дом этот, неподалеку от бабушкиного, был когда-то пристройкой к еще одному дому, от которого остался один бревенчатый остов. Часть кровли сползла и повисла до земли — сквозь нее пророс ствол березы. Вокруг еще виднелись столбики утлой изгороди, но на ее месте топорщился частокол иссохшего кустарника. В пять лет — еще жива была бабушка, и я приезжала к ней в июне, и в деревне еще много оставалось тех, кто жил там, как она, безвыездно, а с ними и ребятня моего возраста — я была уверена, что развалюха у дороги — это детский дом, куда меня непременно отдадут за плохое поведение. Позже, в семь или восемь, я стала расспрашивать бабушку о том, кто там живет. Хозяина я видела всего пару раз, когда брала велосипед и ехала мимо этого дома на пруд. Он сидел на крыльце своей пристройки — полуголый, в одних только штанах, худющий, страшный. Звали его Константин. Раньше он жил в Туле и работал на автозаправке, а потом попал в тюрьму. Когда вышел и вернулся домой, мать прогнала его, и он поселился в заброшенном доме в нашей деревне. «Почему прогнала, ба? Почему?» — приставала я, уже понимавшая, что за плохое поведение так не наказывают. «Он случайно убил свою сестру». Больше я от нее ничего не добилась, но всякий раз, проходя мимо этого дома, смотрела на него и думала: «Здесь живет человек, который случайно убил свою сестру».