(Не)любимый муж - страница 4

Натянув на лицо фирменную улыбку, я иду к старичку. Он расплачивается картой. Облизывается, открыто пялится на мою грудь. Я бормочу стандартное: «Хорошего вечера» и забираю пустую бутылку с его стола.

Старикашка потной ладонью касается моего колена, быстро ведёт вверх, задирая юбку. Я взвизгиваю. Отпихиваю его руку. И, не скрывая отвращения, произношу ледяным тоном:

— Уберите лапы, пьяный извращенец! Вы мне в дедушки годитесь! — презрительно усмехаюсь, бросая взгляд на его правую руку. — Мне очень жаль вашу жену. Не повезло ей выйти замуж за такое ничтожество.

Я нахожу в себе силы спокойным, размеренным шагом уйти в подсобку. Перед глазами стоит чёрная пелена. Я не смотрю по сторонами, не вслушиваюсь в шёпот Леры, тревожно семенящей позади меня. С высоко поднятой головой принимаю свою участь, когда Анфиса истерично кричит:

— Ты уволена! За оскорбление гостя получишь штраф, равный половине твоей зарплаты! Отработаешь положенные две недели — и выметайся! Нам нужны лояльные сотрудники, а не принципиальные дуры, ясно?

— Предельно ясно. Вам нужен послушный скот, а не свободомыслящие гордые люди.

Победно улыбаюсь, когда Анфиса от злости начинает хватать воздух ярко-алым накрашенным ртом.

Возвращаюсь в зал. За дальним столиком в углу сидит один лишь мажор. Ярослав ушёл. И к еде совсем не притронулся.

За окном льёт депрессивный осенний дождь. Я отключаю будильник, с головой зарываюсь под одеяло в надежде словить уходящие мгновения волшебного сна. Обнимаю подушку, а внутри разливается глухая тоска, заполняющая собой каждый натянутый нерв.

Как раньше уже не будет. И даже чудесные сны не вернут меня в прошлое, где я была счастлива и по уши влюблена в самого красивого, доброго, милого парня. Там, в беззаботной весне и душном лете, остались многочасовые разговоры с лучшей подругой Маринкой, поцелуи на последнем ряду кинотеатра с любимым Егором и постоянное ощущение искрящейся сумасшедшей радости.

Всё закончилось, когда я решила устроить своему парню сюрприз. Не предупредив, нагрянула к нему домой и увидела, как он трахает раком мою единственную подругу. Мы с Маринкой с первого класса были вместе, даже в один университет поступили и умоляли коменданта общежития поселить нас в одной комнате.

Я до сих пор не знаю, чьё предательство полоснуло больнее: Егора или Маринки. В тот момент я потеряла и любимого человека, и лучшую подругу. Я словно умерла. Застыла на пороге спальни, онемела, сдвинуться с места не могла, хотела крикнуть, возмутиться — но из горла вырывался лишь жалкий хрип. Первой меня заметила Маринка. Оттолкнула Егора, натянула на голое тело простыню и, задыхаясь, захлёбываясь эмоциями, принялась извиняться. Она рыдала, говорила, что всё случайно получилось, умоляла её выслушать.

Егор молча одевался.

Я отмахнулась от слов бывшей подруги. Ушла в гостиную. На автомате стала собирать вещи, которые случайно забывала в квартире Егора. Зарядка от телефона, повербанк, расчёска, зубная щётка, «Сто лет одиночества» Маркеса в твёрдом переплёте, спрей для волос. Немного на самом деле. За год отношений я могла оставить и больше своего хлама.

Маринка нашла меня на кухне, хватала за руки, молила о прощении. На меня её слова не действовали. Я сказала, что больше мы не подруги, и отвернулась к окну. Через пару минут хлопнула входная дверь, а ко мне подошёл Егор.

— Ты сама виновата в случившемся, — сказал он раздражённо. Я так удивилась, что даже нашла в себе силы посмотреть в его ледяные глаза. Я безумно любила их серый цвет, трепетала, когда Егор улыбался, и его взгляд становился светло-серебристым, манящим. Но тогда передо мной будто чужой человек оказался: злой, раздражённый, ядовитый.

— В чём моя вина?

Зачем я только спросила? По сей день не понимаю, почему не наорала на Егора, почему не сбежала сразу же, как только застала его в постели с лучшей подругой.

— Ты на самом деле дура или умело прикидываешься? — взбесилась моя первая любовь. — Да ты же никакая в постели! Жмёшься вечно к стеночке, стесняешься, глазки в пол опускаешь, мычишь что-то. Я не такая, я жду трамвая — выключи свет да трахай меня в кромешной темноте! Мало того, что я пять месяцев ждал, пока ты целку свою отдашь, так ещё и потом приходилось дрочить при живой-то девушке.