Не принимай красную таблетку - страница 4

– Эй, – позвал голос. – Ты как там?

– Кто вы? – бесстрастно спросил Павел и поднялся на ноги.

– Я… ох, чёрт, нет. Только не говори, что ты провалился в амнезию.

Павел пожал плечами, как будто его собеседник мог это увидеть. Прошёлся вокруг сумки, посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько времени провалялся в несознанке, и вдруг увидел концовку видео с той пластинки. «Номер кабинета 402» – гласила зависшая над экраном голубая надпись.

– Послушай, я твой друг, – зачастил вдруг голос в телефоне. – Мы знакомы чёрт знает сколько времени, я знаю о тебе всё. Ты…

– И как же я оказался здесь, в офисе «Дизайна эмоций», ночью, да ещё и запертый?

Тишина настала так резко, будто кто-то оборвал провод связи. Павел снова обошёл сумку по кругу, размышляя, как найти неведомый кабинет и в этом ли он здании. Если вспомнить логику нумерации помещений в его университете, неведомый 402 кабинет может быть на четвёртом этаже.

– Я… не знаю, – послышался в динамике встревоженный голос. – В последний раз мы разговаривали с тобой буквально пару часов назад, и ты говорил, что едешь домой, я…

Значит, я ему однозначно не доверял, решил Павел. Запись в телефоне была подсказкой, очередной деталью в пазле без общей картинки, но ему начинало казаться, что он понимает, какой эта картинка может быть.

– Значит, даже в той ситуации я знаю себя лучше, – бросил Павел. – Всего наилучшего.

Он сбросил звонок и поискал взглядом лифт, тот обнаружился в дальнем конце помещения. Подхватив сумку, Павел направился в его сторону, намереваясь подняться на четвёртый этаж. По крайней мере если ошибётся – начнёт поиск заново, не страшно.

Тем временем человек, записанный в телефоне Павла как «Шрам», растерянно опустил руки на стол и уставился в экран ноутбука. Его пальцы сжимали ультрасовременный смартфон, его компьютеру не было равных по производительности. Он имел имя, был известен не только в узких кругах научных исследователей, но и неоднократно награждался и вызывался на интервью на федеральном уровне. Он имел запредельное влияние: был знаком с сотрудниками спецслужб и государственными служащими, политиками и бизнесменами. В конце концов, его кабинет был обшит панелями из редкой древесины, а узоры на них покрыты настоящим золотом, а не позолотой! Но всё это совершенно не имело значения сейчас, когда один юнец готовился к тому, чтобы обрушить всё, ради чего он работал все эти годы.

А в том, что у этого парня всё получится, «Шрам» ни секунды не сомневался. Потому что он сам выдал ему все козыри в начале игры…

Сергей Витальевич мог быть сколько угодно отличным специалистом, превосходным руководителем и администратором, мог иметь любую учёную степень и любой счёт в банке, но всё равно находился идиот, который мог сказать:

– Да что он понимает? Он в лаборатории когда был в последний раз?

И самое мерзкое было в том, что Сергей Витальевич вёлся.

Нет, он не летел в лабораторию, чтобы доказать зарвавшемуся сотруднику, что ещё чего-то стоит. Он шёл в свой кабинет на десятом этаже, находил личное дело взбрыкнувшего, изучал его как следует, а затем методично изничтожал. Карьера, личная жизнь, образование, тайные страсти и увлечения – всё складывалось в кучу и сжигалось в пламени начальственного гнева. И при этом в происходящем был только холодный расчёт: начальнику не были нужны подчинённые, сомневавшиеся в нём, его действиях или компетенции. Сергей Витальевич знал себе цену и понимал, что если встанет сейчас «к станку», у него всё получится в десять раз быстрее и проще, и доказывать это не было нужды. На нём сейчас лежала задача гораздо важнее.

Сергей Витальевич нёс ответственность за разработку препаратов в рамках проекта «Дизайн эмоций», и это именно его идея, его magnumopus сейчас воплощался в жизнь. Он мечтал о новом человеке – Человеке Рациональном, таком, кто никогда не окажется в плену эмоций, будет жить только умом. Создавался не просто какой-то там препарат, рождался новый вид, начинался эволюционный скачок, и потому нельзя было отвлекаться на всевозможных идиотов, нельзя было отвлекаться вообще ни на что. Даже если вокруг творится ад, как говорил его отец, нужно идти дальше. «Быстрее пройдёшь, – добавлял он, – быстрее выберешься». У Сергея Витальевича не было причин с ним не соглашаться.