Не принимай красную таблетку - страница 9
Павел пару мгновений помолчал. В книжках о таких моментах обычно пишут что-то вроде «он лихорадочно соображал», но ему сейчас не надо было думать. Что-то внутри давно уже приняло это решение, и теперь нужно было только сделать первый шаг. Просто сделать первый шаг, не более того. И как же удачно подвернулся этот телефонный маньяк – он сам, своими руками подтолкнул к этому шагу.
– Онлайн, говорите? – протянул Павел.
– Да, – раздражённо отозвался «Шрам». – Так что, ты…
– Тогда смотрите внимательнее, – перебил его Павел и сбросил звонок.
И, поискав глазами камеру в своём кабинете, медленно и с огромным удовольствием показал туда средний палец.
Сначала он узнает, что заставило его принять это решение. А потом поговорим о выходе…
В команде Сергея Витальевича был нейробиолог. Причём прекрасный нейробиолог, спец мировой величины, человек с таким именем, что перед ним дрожали даже простые сотрудники «Дизайна эмоций», далёкие от науки. Строго говоря, половина первоначальных успехов в привлечении финансирования и разработке были обеспечены именно этим человеком. Сергей Витальевич был идейным вдохновителем, Кононов же – драйвером процесса, ледоколом, прокладывающим путь в светлое будущее так, что никто из их команды не замечал, насколько этот самый путь труден. Но всё переменилось буквально за полгода: без объяснения причин Кононов просто вышел из проекта, перестав отвечать на звонки и письма от Сергея Витальевича, а в одном из интервью сухо сообщил, что не сошёлся во взглядах с руководством. Тогда Сергей Витальевич, преисполнившись банальным «ну и вали, придурок, без тебя справимся», просто продолжил работу без него, но теперь пришла пора задать пару вопросов.
Кононов, что удивительно, номер телефона за эти годы не сменил. Да и трубку взял, что было ещё удивительнее.
– Слушаю, – бесстрастно сказал он.
Сергей Витальевич открыл было рот, но вдруг понял, что не знает, с чего начать, хотя разговор отрепетировал перед зеркалом не меньше пяти раз. Хотя, впрочем, почему не знал: Кононов был виноват в том, что не остановил его в самом начале, когда уже было понятно, что идея мертва. Нейробиолог он или нет, в конце концов?! Но нужно было сдерживаться, нужно было аккуратно…
Но нет. Сдержаться не получилось.
– Какого чёрта? – заорал Сергей Витальевич.
– О-о-о, Серёжа, – почти ласково протянул Кононов. – И пятнадцати лет не прошло. Ты наконец понял, что создал нечто нежизнеспособное, и решил обвинить в этом меня?
Весь настрой куда-то делся, как будто кто-то убрал опору из-под ног, и Сергей Витальевич рухнул в темноту, тухло пахнущую неудачей. А Кононов тем временем продолжал, и его голос звучал глухо, будто нехотя следовал в эту пропасть за собеседником:
– А я всё думал, когда же до тебя дойдёт. Я тебе ежедневно, на каждой планёрке показывал одну и ту же схему, по которой было отчётливо видно, что твоя «глушилка» убьёт в человеке всё, что делает его человеком разумным. Какой парадокс, скажи? Нас делают людьми наши эмоции, точнее, тот выбор, что мы делаем, когда на эти эмоции реагируем. А убери их из этой цепочки, и уберётся и человек…
Падение прекратилось, и Сергей Витальевич вдруг оказался в своём кабинете, крепко стоящим на ногах. Эти проклятые философствования вкупе с метафизикой он слышал миллионы раз, и они были чушью собачьей. Хорошо, что Кононов ушёл тогда – увлечённый этим бредом человек просто не имел права зваться учёным.
– Какого чёрта, – хрипло повторил Сергей Витальевич.
– А этот вопрос надо уже адресовать тебе, – хмыкнул Кононов. – Это ты придумал «глушилку», которая блокировала эмоции на старте, и даже не пытался слушать другие варианты. Я сто раз говорил тебе, что личные убеждения не должны превращать тебя в слепца, но ты не слушал. Тогда пришлось… скажем так, показать тебе. Надеюсь, урок был усвоен.
– Но ты…
– Всего хорошего, Серёж. Я советую тебе убедить руководство компании прямо сейчас начать процесс банкротства – меньше потеряешь.
В трубке послышались короткие гудки.
Сергей Витальевич отбросил телефон в сторону, будто тот вдруг превратился в ядерные отходы, сам ушёл к окну. Из его кабинета открывался прекрасный вид на город, уже начинались сумерки, и повсюду зажигались первые огни. Сергей Витальевич вдруг вспомнил, что не был дома уже очень долго, уже давно не видел жену и сына. Вспомнил и о том, что когда-то был горячим юнцом, способным покорить мир, был бы только кофе; а раз смог однажды, значит, сможет снова. Придумает новую «глушилку», которая не станет блокировать полезные импульсы, либо же будет лишь немного приглушать эмоции, создавая ощущение, что они заблокированы совсем. Да, так и будет. Сейчас он вернётся домой, передохнёт, а завтра зайдёт в лабораторию, и…