Не только память - страница 8

Завоеванную Бирму грабили быстро и на разных уровнях. Солдаты брали одно, офицеры — другое, генералы — третье. Солдат не интересовали статуэтки и резные шкатулки. Однако при грабеже в государственном масштабе, при грабеже, в котором принимали участие такие, казалось бы, благородные организации, как Британский музей, предметы бирманского искусства оказались не меньшими сокровищами, чем драгоценные камни. И вот в ходе грабежа чей-то образованный взгляд упал на мингунский колокол (колокол Маха Ганда).

Колокола в Бирме есть во всех пагодах. В отличие от наших колоколов они не имеют языка. По колоколу ударяют деревянной колотушкой, и тогда он гудит низко, сдержанно, но внушительно. Самые большие колокола уступают по размеру только Царь-колоколу в Москве, то есть среди действующих колоколов они самые большие в мире. Например, колокол Маха Ганда — почти трехметровой высоты и весом около двадцати тонн, а колокол Тис-сада — еще больше и весит сорок две тонны. Маха Ганда! англичане решили увезти в Англию. Пригнали саперов соорудили платформу и приволокли его на реку к специально оборудованному пароходу. На улицах Рангуна стояли шпалерами бирманцы. И молчали. Совершался грабеж самого оскорбительного свойства, грабили не какого-то человека, а весь народ.

Колокол погрузили на пароход, пароход отвалил от берега, доплыл до середины реки и резко накренился. Колокол, разорвав канаты, соскользнул в воду, поднялся столб брызг — и все кончилось.

Прошло несколько дней. День и ночь работали саперы, подводя под колокол тали, стараясь вытянуть его буксирами, но Маха Ганда упрямился. После каждой неудачной попытки он только глубже уходил в ил. И наступил день, когда губернатор приказал прекратить борьбу с рекой. Великобритания осталась без колокола-гиганта, но не было его и у бирманцев, у Шведагона. А когда англичане полностью отказались от надежды победить реку, к губернатору пришла делегация рангунцев. Делегация просила ни много, ни мало, как разрешения поднять колокол и поставить его на место, в Шведагон. Бирманцы собирались поднять колокол своими силами, с одним, правда, условием — чтобы англичане больше его не трогали. Просьба покоренных показалась губернатору настолько абсурдной, что он, скрывая улыбку, дал согласие. Он, думалось ему, ничем не рисковал: то, что не удалось королевским саперам, не могло получиться у местных жителей. Губернатор не учел, что именно эти местные жители отливали такие колокола, каких не было в Англии, и поднимали их на Шведагонский холм.

В общем долго ли, коротко ли, но бирманцы подняли колокол со дна реки и поставили на свое место. Губернатору пришлось пережить это унижение, как и много подобных впоследствии. А колокол стоит и сейчас. Если вы будете в Шведагоне, то увидите его под навесом, величественный, изукрашенный бронзовыми фигурами. Можете взять лежащий рядом брус и три раза ударить по темному боку колокола. Говорят, что тогда исполнятся желания.

Много еще видел Шведагон. В 1936 году, когда забастовали студенты университета — это была забастовка, в которой получили боевое крещение будущие вожди национально-освободительного движения, — на склонах Шведагонского холма они проводили митинги, произносили горячие речи. И сюда со всего Рангуна приходили люди с едой для забастовщиков.

А за несколько лет до того рядом со Шведагоном умер старый монах по имени У Визара. Его смерть привлекла больше внимания, чем смерть любого другого человека в Бирме. За последними днями монаха следил весь мир. Сто шестьдесят дней У Визара не принимал пищи, требуя свободы для своей страны, и умер от голода. Рядом со Шведагоном стоит памятник ему, и приезжающие делегации возлагают к его подножию венки из красных роз.

Потом, в 1942 году, японские самолеты совершили первый налет на Рангун. Был светлый, солнечный день, и многие рангунцы вышли на улицы посмотреть на воздушный бой японских и английских истребителей. Бой вскоре кончился, и японские бомбардировщики начали безнаказанно посыпать бомбами людные улицы. С холма Шведагона был виден дым, поднявшийся столбом над городом. Английские врачи и сестры к тому времени уже убежали из обреченного Рангуна, и только добровольцы из бирманских дружин до ночи перевязывали раненых.