Небо на земле - страница 25

02.06.1973

Ужасно жарко. Дни очень насыщенные и проходят организованно, в особом четком ритме. В четыре часа утра мы просыпаемся от звука трубы Прем Бабы и идем омываться в водах Гаутамы Ганги. Летом это самое приятное время суток: прохладный ночной ветерок все еще мягко гуляет по долине. В полнолуние воды реки отливают серебром, камни становятся белыми и кажется, будто джунгли оживают и населяются духами.

Ночь сменяется утренними сумерками, и мы взбираемся по ступеням к храму. Некоторым из нас выпадает честь посидеть с Бабаджи возле дхуни. Там немного места и могут разместиться только четверо–пятеро человек. Но нас с Гуард Сахибом всегда приглашают сесть. Бабаджи наносит пепел нам на лоб и затем проводит простую огненную церемонию, в тишине жертвуя подношения. Слышны лишь потрескивание пламени, шепот ветра и пение птиц, встречающих рассвет. Автоматически сознание погружается в другую реальность. Появляется ощущение пустоты и света.

Иногда мне трудно вынести наступившую тишину, Я становлюсь напряженной и испуганной. Знаю, что Бабаджи видит это. Как–то Бабаджи пригласил меня сесть рядом с Ним и спросил: «Кто ты?». Я не знала, как отреагировать, и Он сказал, что на этот вопрос я всегда должна отвечать, что я — ученица Бабаджи. Его слова успокоили меня и вселили уверенность. Причем это самая первая фраза на хинди, которую я выучила. В другой раз я не заметила, как осталась возле дхуни одна наедине с Бабаджи. Я испугалась и смутилась, не смея взглянуть Ему в лицо. Бабаджи посмотрел на меня с большой любовью и сказал: «Ты можешь сидеть со мной, ты — моя ученица». Это было как бальзам на душу.

Обычно мы начинаем работать около восьми часов утра, после аарати — утренних песнопений. Завтрака в ашраме не бывает. В основном мы выполняем работу, необходимую для того, чтобы выжить: собираем хворост в джунглях, носим воду с реки, режем овощи, делаем тесто для чапати — хлебных лепешек. Едим только один раз в день — в обед. Чай и кофе пить не разрешается. Магазина, кафе здесь тоже нет. После обеда есть время для сна. В разгар дня мы нередко спускаемся к реке искупаться и постирать белье. Если не считать небольшую уборку, то послеобеденный период — это обычно свободное время, которое я и использую для занятий с Сатьей по изучению хинди. Хорошо говорить я пока не научилась, но зато аккуратно записываю в тетрадь значения слов на смеси итальянского с английским. Вечером снова проходят аарати. Потом мы сидим в тишине с Бабаджи возле дхуни. Ложимся спать рано, не дожидаясь девяти часов. Ужина не бывает, и иногда я испытываю страшное чувство голода.

В теплые вечера люди поют допоздна. Бабаджи говорит, что, когда мы поем, все вокруг заряжается Божественной энергией и у нас появляется возможность медитировать для себя и для других

05.06.1973

Бабаджи сильно отругал меня. Он хочет, чтобы я работала быстрее. Процесс поднятия ведер с реки кажется бесконечным. Вчера я принесла пятьдесят. Но не все так просто, поскольку иногда, когда я двигаюсь быстро, Бабаджи просит меня работать медленнее. Не ясно, чего же Он все–таки хочет. Похоже, мне надо найти золотую середину, особый ритм, гармонию. Это как двигаться в ритме танца. Помню, как была озадачена во Вриндаване, когда меня попросили танцевать. Мне нужно было слиться с ритмом и почувствовать правильные движения, понять, как танцевать для Божественного Существа.

Порой меня одолевают вопросы, и я все ставлю под сомнение, даже существование Бога и Божественность Бабаджи. Действительно ли Он тот, кем Его считают. Индийцы постоянно говорят мне, что Баба — Бхагван, сам Господь. Но временами мне кажется, что я просто очарована всем происходящим. Я всегда была убежденной атеисткой. Так что же я здесь делаю? К чему приду в итоге?

07.06.1973

Когда во мне зреет столь привычное внутреннее сопротивление, совершенно бессознательно в голову лезут грязные мысли в отношении Бога. Особенно когда Я нахожусь в непосредственной близости к Бабаджи, мне неожиданно хочется ругаться и сквернословить. В такие моменты появляется желание просто сгинуть. Я уверена в том, что Он может читать мои мысли. Так случалось, что каждый раз, когда я собиралась сделать Ему пранам, я начинала мысленно богохульствовать. Почувствовав мое возбуждение, Он не позволял мне находиться рядом с Ним и резко произносил по–английски: «Уходи». Внезапно я ощущала отчуждение и невыносимую оторванность.