Небо на земле - страница 26

Помню, как в Непале Лама Йеше говорил мне, что если во время медитации возникают агрессивные, негативные мысли, то «это хороший знак, означающий начало смерти эго, его сопротивление, препятствующее изменениям. Оно не хочет умирать и пытается защититься, создавая всевозможный негатив». Вероятно, так проявляет себя моя старая атеистическая карма.

10.06.1973

Бабаджи требует от меня слишком многого. Я на пределе, а Он толкает меня за грань моих возможностей. Я не в состоянии расслабиться. Ему понятно каждое мое движение. По вечерам я как выжатый лимон. Жара и физический труд сильно изнуряют. Я так измучена, что ложусь спать на стене, окружающей храм. Сплю прямо на голом камне, подстелив лишь небольшой кусок хлопковой материи. Огромные тропические звезды светят сквозь густую листву банановых пальм. Перед тем как погрузиться в сон, я смотрю на вершину горы Кайлаш, возвышающуюся передо мной. Это священная гора Господа Шивы.

Шива и Будда… Буддизм — более мягкий, так называемый срединный путь. Шива экстремален, разрушителен, революционен, но именно это меня как раз и привлекает. Бабаджи много работает над нашими желаниями, привязанностями, инертностью физического тела и внутренним сопротивлением изменениям через ежедневную практику, вырабатывая в нас беспристрастность и стимулируя активную медитацию. Ламы рассказывали о том, как человеческие желания порождают «эффект цепей» — последовательность сложных кармических связей. В присутствии Бабаджи происходит обрыв кармических связей посредством каждодневной практической деятельности, совместного труда и конкретной, активной медитации. Это подобно смене кожи. Жесткий режим, постоянные усилия, интенсивная тяжелая физическая работа автоматически переводят ум в состояние пустоты. Это хорошо заметно, особенно по вечерам, когда я изнурена физически, и по утрам, сразу же после пробуждения.

Иногда на рассвете, когда голова свежа после ночного отдыха, купаясь в хрустальном свете долины и взбодрившись в холодных водах реки, я напоминаю себе ребенка, вернувшего утраченную невинность. Со стороны я вижу 1 себя крошечным комочком, укутанным в одеяло, у ног этого великого Существа, загадочного и совершенного. Я как душа, которая случайно набрела на забытый путь и нашла нечто замечательное, хотя и трудное для понимания, — гуру. Индийцы объяснили мне, что главное — милость гуру, без нее невозможно получить истинное знание. Они говорят, что надо слепо подчиняться гуру, но мне сложно принять такую авторитарную концепцию. Всю свою жизнь до настоящего момента я потратила на борьбу с любыми проявлениями власти, даже в Милане организовала свободный детский сад. Но Милан и мое прошлое теперь кажутся слишком далекими, давними воспоминаниями.

15.06.1973

Деньги закончились, но я совсем не беспокоюсь об этом и чувствую себя в полной безопасности в руках Бабаджи. Он дает мне пищу и кров, а иногда и рупию — купить мыло для стирки одежды. У меня два сари, и я каждый день стираю одно из них. У меня есть свитер, одеяло, отрез хлопковой ткани, которую я использую в качестве простыни, и несколько тампонов. Больше мне ничего не нужно.

У меня нет обуви. Бабаджи ходит босой, и я тоже. Обрив голову, забыла про расческу и шампунь. Вместо зубной пасты я использую пепел из дхуни. Жизнь стала действительно очень простой и прекрасной.

Вчерашний день ознаменовался чередой неприятных событий, связанных с началом менструального цикла. Я чистила картошку на кухне вместе с пожилой индианкой и пожаловалась ей на сильную усталость из–за месячных. Она начала кричать, потянула меня за руку к Бабаджи и пожаловалась на меня. Он подтвердил, что в такие периоды я не могу оставаться в храме. Это было еще одним шоком. Я стала объяснять Бабаджи, как когда–то убеждала меня моя мама, что менструация — естественный процесс. В этом нет ничего плохого или негативного. Он ответил, что индийские матери думают иначе, и потребовал, чтобы я соорудила временный тент и сидела там в изоляции. Я чувствовала себя униженной, но мне объяснили, что такова индийская традиция. Во время месячных женщины рассматриваются как нечистые, и в течение пяти дней им запрещено бывать в храме и на кухне. Бабаджи сказал, что я даже не могу близко подходить к мужчинам, не могу разговаривать с ними. Такое отношение мне представляется слишком преувеличенным и предполагает своего рода сексуальную нечистоту, но, похоже, это мне тоже нужно принять.