Небом крещенные - страница 11
На аэродроме командование над курсантами захватил инженер эскадрильи.
Выждав минуту-другую, приблизился к строю капитан Акназов. На его лице блуждала холодная усмешка человека, уверенного в своей силе и власти, умевшего при любых обстоятельствах сохранять спокойствие.
Правая бровь приподнялась вверх, когда он заговорил:
— Товарищи курсанты, мы передаем десять самолетов в другую эскадрилью. Так нужно. Вылет задержан исключительно из-за того, что машины грязные. Сейчас инженер распределит вас по экипажам, и вы поработаете на материальной части.
Он козырнул инженеру, больше ни слова не сказав. Заложил руки за спину и пошел куда-то.
Уважение и оторопь читались в курсантских глазах. Экий он человек, капитан Акназов: показалось ему, что самолеты грязные — отставил вылет, сказал одно слово — всех курсантов сорвали с занятий, ломая святейшее расписание.
Когда работа уже шла полным ходом, наконец, притопали на аэродром инженер-майор и Чипиленко. Инженер-майор был не просто преподавателем, а начальником учебного цикла самолет — мотор. Подойдя к Акназову, он стал ворчливо доказывать, что срыв занятий отрицательно скажется на выполнении учебной программы, на теоретической подготовке курсантов и так далее.
Капитан смотрел на начальника учебного цикла насмешливо.
— Верно, обошлось бы дело без их помощи, — сказал он, прерывая на полуслове инженер-майора. — Я решил вызвать курсантов по тревоге, чтобы они не забыли окончательно о существовании аэродрома и самолетов. А то они скоро присохнут у вас там в классах. Надо же им хотя бы пощупать иногда настоящие самолеты, если летать пока не на чем.
После этого инженер-майор прикусил язык.
Зосимов и Булгаков работали, конечно, вместе, на одном самолете. В этот же экипаж назначили и Костю Розинского, который даже при всем своем старании не мог угнаться за товарищами и накликал на себя постоянные насмешки Вальки Булгакова.
— Пошел бы ветоши принес, пока мы тут трем, — сказал Валька.
Розинский поплелся в сторону каптерки, около которой собрались механики.
— Быстрее, Шкапа, кнута на тебя нет!
Костя принес ветошь.
— Теперь за бензином сходи, а то этот в ведерке уже, вишь, какой грязный.
— Сам сходи! — огрызнулся Костя.
— Тише, Шкапа! Настоящая шкапа не должна разговаривать.
Выплеснув из ведра черную маслянистую жижицу, Костя пошел за бензином. Оглянулся, показал зубы в добродушной улыбке.
— Давай, давай, не оглядывайся! Гони вскачь! — крикнул Булгаков.
Он стоял на коленях, протирая снизу крыло, прерывисто дышал. Вадим смывал маслянистые потоки на капотах мотора.
— Мне бы его выделили на неделю таскать какое-нибудь барахло, я бы его погонял, — сказал Булгаков, имея в виду того же Розинского. — А вообще Костя отличный парень, мы с ним давно знакомы.
— И боксер, — отозвался Вадим, в его голосе прозвучало уважение.
— Чемпион области, — подтвердил Булгаков. — Я видел его на ринге; знаешь, как он укладывал своих противников? Дай боже!
Некоторое время они работали молча, с ожесточением оттирая примерзшие кое-где серые пятна. От самолета пахло бензином и эмалитовой краской. Самолет подрагивал от толчков, как лошадь, от малейшего прикосновения к ручке в кабине шевелились руль высоты на хвосте и элероны на крыльях… Взобравшись на центроплан, Зосимов и Булгаков склонились над кабиной голова к голове, разглядывали приборы, стрелки которых застыли на нулях. Тоска, жгучая тоска закрадывалась в курсантские души. Кто однажды поднялся в воздух и почувствовал себя пилотом, того от авиации не отвадить, можно только силком отодрать, как доску от забора.
Вскоре к машинам пришли летчики-перегонщики. Капитан Акназов разрешил вылет.
Инженер эскадрильи встал перед шеренгой самолетов и завертел в воздухе снятой с руки перчаткой — сигнал запускать. Моторчики зарокотали почти одновременно. Все вместе они наделали изрядно шуму.
На рулеже самолет УТ-2 положено сопровождать. Вадим взялся за кончик левого крыла и побежал, когда самолет двинулся к старту. Вадим помогал летчику разворачивать машину, придерживая, когда было нужно, крыло. Не остался без дела и Валька Булгаков: он подскочил к соседнему самолету, бесцеремонно оттолкнул курсанта, сам уцепился за крыло. Десять счастливчиков, которым досталось проводить машины на старт, возвращались, горделиво улыбаясь, сплевывая перемешанную со снегом пыль, хрустевшую на зубах.