Неделя жизни - страница 5
По дороге ездили редко, но Митеньке так понравился подвиг, что в следующий раз он просто придумал машину. И придумал подвиг.
Прошло много лет, и вот Митенька поднимается по лестнице. Его ждут, за ним наблюдают миллионы.
Чуть позже, но все равно в детстве, Митенька узнал, что кровь имеет много цветов. Все зависит от того, откуда она льется и как долго остается сохнуть. Кровь была красивая, но простая. Раны и синяки были сложнее и живописнее.
Митенька видел красоту повсюду — в глазах собак, в бензиновом пятне, плавающем посреди лужи, в хлебном мякише, который скатывается и сереет у него в руках.
Конечно, Митеньку отдали учиться в художественную школу. И там он на время утратил способность чувствовать красоту. В двенадцать лет сложно идти против Брюллова, Шишкина и Марии Семеновны — учительницы истории искусства.
Тогда красотой для Митеньки стал правильно построенный чистенький рисунок. Но Митенька быстро понял, что правильное красивым быть не может.
Митенька немного подрос, и его работы стали модными. Как и другие модные работы, их не понимали, но покупали и хвалили. У Митеньки появились деньги, и он стал ездить по миру и смотреть на великие картины, пока не понял, что смотреть нужно не на картины, а на людей, которые на эти картины смотрят.
И тогда Митенька открыл новую красоту — бензиновое пятно, в котором отражается небо. Митенька открыл сложность и красоту человеческих переживаний.
Митенька покупал билеты в кинотеатр в первый ряд, чтобы, оборачиваясь, увидеть все лица, прочувствовать все эмоции. Но Митенька быстро понял такое, отчего ему стало страшно. Он понял, что ни в Москве, ни в Сан-Франциско, ни в Мельбурне люди ничего не чувствуют. Они смотрят на картину, на скульптуру, на киноленту, даже на другого человека и проходят мимо. Разве что иногда сделают селфи и на ценник посмотрят. Чтобы понять: хорошая картина или так, мазня.
Тогда Митеньке захотелось выпрыгнуть из картины и ударить человека по его тупой скучающей башке, чтобы он хоть на минуту оторвался от телефона и хоть что-то почувствовал. Так появился первый Митенькин перформанс с выпрыгиванием из картин.
На одном из допросов Митеньку спросили:
— Зачем вы все это делали?
— А зачем Достоевский? — в ответ спросил Митенька.
Митеньку ударили и спросили снова. Он представил живописные синяки, которые уже зацвели у него на скулах и боках, и сказал:
— Я делал это, чтобы вы хоть что-то почувствовали. Ведь что чувствует обычный человек, кроме зависти, голода и потребности испражняться?
Полицейские переглянулись.
— Хотя нет, о чем это я? Вы ведь и голода не чувствуете, у вас с собой контейнеры с картофельным пюре, а еще автомат с шоколадками и бутерброд в дорогу. Вот и остались у человечества только зависть, говно и счета.
Митеньку еще побили и выпустили. Он рассмотрел свои баклажаново-кабачковые синяки и решил сделать что-то настолько прекрасное, чтобы люди испытали самое яркое и незабываемое счастье.
Митенька покупал незнакомым людям дорогие машины, находил пропавших родных, сводил влюбленных, организовывал молодым художникам грандиозные выставки. Но в одно ужасное солнечное утро Митенька понял, что людское счастье так же недолговечно, как приторный вкус жвачки из его детства. Оно скучно и односложно, как кровь из коленки.
— Они давно выражают радость смайликами с хлопушкой и узкими высокими бокалами. Все это бутафория, ничего живого, — говорил Митенька незнакомцу в баре.
— А ты возьми и убей кого-нибудь, — то ли в шутку, то ли всерьез предложил незнакомец. — Вот тогда они забегают, тогда целый борщ эмоций.
— Целый борщ, — задумчиво повторил Митенька и создал террористическую организацию.
Создал не сразу. Он много думал и многое пробовал. Но потом все-таки понял, что нет ничего более художественного и живописного, чем человеческая трагедия. Ведь только в страдании люди забывают о еде и зависти. Даже о похоти забывают. И Митенька сделал бомбу. Она была ужасна с точки зрения цвета и дизайна, но прекрасна с точки зрения намерений.
Митенька заложил бомбу в торговом центре, заблокировал двери и сообщил, что через три минуты будет взрыв.