Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - страница 4
Душой Кесаря, зоркостью ума,
Явленного над Тразименой и Треббией,
И удачею Александра,
Без которой все замыслы — туман и дым.
А в щедротах
Ему нет ни примера, ни подобия.
Похвала современникам автора
48 Таковым своим сказом Малагис[16]
Заронил в сердца рыцарей желание
Знать по имени
Всех убийц убийственного чудища.
И меж первыми был прочтен Бернард,
О ком сказано в Мерлиновой похвале,
Что его Бибиена им возвысится,
Как Сиена и смежная Флоренция.
49 Никому не стать впереди[17]
Сигизмунда, Иоанна, Людовика
Из Гонзагов, из Сальвиатов, из Арагонцев,
Трех заклятых врагов исчадью ада.
Вот Франциск Гонзаг,
За которым — Фредерик, его отпрыск,
А с ним зять его и с ним свойственник его,
Тот урбинский, этот феррарский.
50 При урбинском его сын Гвидобальд[18]
Ни отцу и никому не уступит доблестью;
Два Фиеска, Синибальд и Оттобон,
Травят лютую тварь, и каждый быстр;
Граф Газольский
В жарком звере разогрел острие
Царь-стрелы, ибо лук его — от Феба,
А от Марса — меч.
51 Два Геракла, два Ипполита,[19]
И еще Геракл, и еще Ипполит,
Тот Гонзаго, а этот Медичи,
Гонят чудище, травят и томят;
Не отстанут
Ни за сыном Юлиан, ни за братом Фердинанд;
Андрей Дориа быстр и остр,
Франциск Сфорца никому не попустит.
52 Благородной, знатной, яркой крови[20]
Два Авала несут в гербе
Тот утес, которым
Нечестивый сжат Тифей с головы до змеиных пят;
И еще двое,
Ни за кем не вторые пред страшным зверем,
А у ног написано: Альфонс Вастский
И Пескарский всепобедный Франциск.
53 И тебя ли мне позабыть,[21]
Фердинанд Гонсальв, краса Испании,
Пуще прочих в сонме
Вознесенный Малагисовою хвалою?
Монферратский Гульельм
Столь же зрится меж вставшими на чудище,
И иные, и многие, но всех их — горсть
Пред несчетными ранеными и мертвыми.
Появляется Иппалка с жалобой на Родомонта
54 Оттрапезовавши,
Провождали спутники полдневный зной
В милых толках и достойных весельях
На коврах под сенью прибрежных древ,
Малагис же и Вивиан же
Для их отдыха были при оружии,
Как вдруг видят:
Одинокая к ним торопится дама.
55 А была это самая та Иппалка,
У которой славного скакуна Фронтина
Отхитил Родомонт,
И она, моля его и срамя его,
Шла вослед целый день, и наконец
Своротила к Агрисмонтскому замку —
Ей сказали (а кто — не знаю),
Что в том замке Руджьер и Рикардет.
56 А бывавши здесь и знавши места,
Вот она и пустилась прямиком
К тому самому Мерлинову источнику,
И находит там, как сказано, всех, кто был.
Но, радея умеючи и бережно,
Как исполнить порученную весть,
Увидав она Брадамантина брата,
Не дала и виду, что Руджьер ей знаком.
57 Поклон ее — одному Рикардету,
Словно только к нему она и шла;
И, ее узнав, Рикардет
Встал навстречу и спрашивает: откуда?
И она поведывает свою повесть,
Глядя взглядами, красными от слез,
Сквозь вздохи, но громким голосом,
Чтоб услышал близстоявший Руджьер.
58 Говорит она: «Я вела в поводу,
Как то велено было твоей сестрицею,
Ее дивного, славного и любимого
Коня, имя которому Фронтин,
А вела я его к городу Марселю,
Где сулилась она в немного дней
Быть сама, а мне приказала
Доспеть раньше и ждать ее с конем.
59 Я была отважна в том мнении,
Что никто не найдется здрав
Посягнуть на коня, о коем сказано,
Что он хаживал под Ринальдовой сестрой.
Но тщетно —
Не отъехала я и на тридцать миль,
Как отъял того коня сарацин,
Не смотря, что он Фронтин, и кто наездница.
60 Умоляла я его день, умоляла я его другой,
А не взяв ни мольбами, ни угрозами,
Я с худою хулою
Бросила его невдали,
Где он нынче трудит себя и с лошадью,
Упражняясь с мечом в руке
Против столь неленивого поединщика,
Что хоть сей бы за меня отомстил!»
Руджьер вызывается отомстить,
61 Чуть дослышав такие слова,
Руджьер скок с ковра, и к Рикардету:
За услугу
(Говорит он, просит и умоляет)
В воздаяние, награду и мзду
Пусть позволится ему вслед за дамою
Одному сыскать того сарацина
И расчесться с ним за такого скакуна.
62 Рикардет,
Хоть и мнилось ему неста^гочным
Возложить на друга свой долг,
Уступил Руджьеровой воле,
И, простившись тот с добрыми товарищами,
Удалился за Иппалкою вслед,
Их оставив изрядно недоуметь,
Удивляясь его поспешливой доблести.
63 Как отъехали они прочь,
Не умедлила Иппалка поведать
Все, с чем послана
Тою, в чьем сердце навек его печать.