Некого больше убивать - страница 52
Когда-то в детстве Гарри много читал разных исторических книжек. Сплошные войны — иудейские, пунические, столетние… Ночью, перед тем как уснуть, грезились ему всякие битвы, где он был непобедимым участником. Часто он представлял, как въезжает на площадь перед пирамидами на… танке, как падают в страхе на колени египтяне — простой люд, воины, жрецы, фараоны. Вот он — бог! И он кричит им через микрофон громовым голосом и для пущей убедительности бьет прямой наводкой по Сфинксу и отстреливает ему правое ухо… Так оно и произошло бы, но никогда не происходило. Время течет только в одну сторону. Оно может вынести на своих волнах в Третье тысячелетие ничуть не изменившихся проституток, рэкетиров, пирожников и сапожников так, что те совсем не удивляются танкам и голограммам. Доставить же танки и голограммы туда, в глубь веков, могут только больные грезы самоутверждения.
Но сейчас, вспоминая свои детские грезы, Гарри вдруг поймал себя на том, что продолжает развивать сюжет… Неужто это с людьми всегда бывает, в той или иной степени, независимо от возраста? И каждому для нормального самочувствия нужна определенная порция грез — кому больше, кому меньше. И если воображение не позволяет ее обеспечить, люди прибегают к стимуляторам — музыке, алкоголю, наркотикам…
Уже три года, как Гарри обитал в Лас-Вегасе, наезжая в Голливуд по уикэндам. Иногда Рэйчел приезжала к нему, сама или с Майклом, и тогда они вовсю резвились: играли в казино, смотрели шоу, устраивали себе фантастические обеды.
Отношения у них сильно смягчились. Рэйчел, кажется, поняла, что такая вот жизнь у ее мужчины, и уже никак ее не изменишь. Все, чего ей теперь хотелось, это, чтобы Гарри не перешел за грань, за которой начинаются преступления.
Бывало, когда они приезжали на Великий Каньон, Рэйчел находила на краю камень, поддевала его носком, и он начинал катиться, все ускоряясь и ускоряясь, пока стремительно не падал в бездну, увлекая за собой другие, потерявшие равновесие камни. «Ты видишь, — говорила она Гарри, — как это ни банально, но это так…» — «Да, но это только камень, — возражал Гарри, — ему не надо было никуда стремиться, зарабатывать деньги, доказывать, что он крепкий. Потому он и мог лежать неподвижно. И все равно, даже если бы не ты его всковырнула, он бы упал — или от землетрясения, или от снега, или от ветра. Так уж получилось, что он лежал на краю каньона.»
Однажды вечером, когда Гарри был на просмотре одной своей кантри-группы, его вызвали к телефону.
— Гарри, приезжай немедленно! — услышал он плачущий голос Рэйчел. — С Майклом несчастье!
Оказалось, что респектабельная школа Майкла в благопристойной Санта-Ане переполнена кокаином. Оказалось, что их сын уже год, как его потребляет. И вот теперь случился перебор.
Майкл выжил, но состояние его было критическим. Когда Пельцы прибыли в госпиталь, он лежал под капельницей с кислородной маской, от него не отходили реаниматоры — чуть ли ни каждые четверть часа делали инъекции, переливали кровь.
— Все будет хорошо, — успокаивал врач, но предупреждал: — Я вижу, он, к сожалению, — не новичок в этом деле. Мы-то его сейчас вытащим. Но если он, пережив ломку, все-таки снова начнет, то кончится это понятно как…
Когда Майкла выписали из госпиталя, Рэйчел ушла с работы, чтобы всегда находиться рядом с ним в усадьбе. «В конце концов, — решила она, — у меня специальное образование, неужели я не смогу излечить собственного сына». Она, действительно, от него не отходила, старалась постоянно беседовать с ним, обсуждая жизнь, кино, книги, музыку. Она научила себя часами слушать любимых им «Спайдерс» и тоже их полюбила. Она стремилась стать ему другом, тем, который постарше и поопытнее, к чьим советам прислушиваются.
Но, видно, опыта ей не хватило, или опыт одного поколения далеко не всегда принимается следующим. А, скорее всего, все произошло потому, что невозможно удержать в пустой усадьбе 16-летнего парня, когда вокруг бушует жизнь, а в нем — гормоны. И еще, наверное, потому, что Майклу не хватало его порции грез. В общем, в один день он ушел, сбежал, растворился…