Немного другая история - страница 10

***

-… и на той дегустации я заменила дорогущее вино подкрашенной самогонкой! — хохотала Белль, идя по бордюру.

— И что тебе за это было? — давясь от смеха уточнило чудовище.

Поистине зимней холод сковывал природу, не давая ей продемонстривать все свое великолепие. Белизна и холод. Прекрасная, но губительная пора, не сменяемая весной, не заполненная надеждой. Белль остановилась и помрачнела:

— Ничего, меня никогда не наказывали за дело…

— Будто тебя это огорчает.

— Ха! Мне иногда кажется, что я так чудила, лишь бы только меня побили или обругали, но всем было все равно… — грустно улыбнулась девушка и резко обернулась к своему спутнику. Ее длинные волосы блестели на солнце, а темно-синяя накидка предавала ее коже аристократический оттенок.

— А Эдвард?

Белль побелела и нервно сжала кулаки. Ее глаза стали пустыми и мертвыми. Она выпала из реальности, ее начало трясти.

— Ты в порядке? — не мог понять, что сделать надзиратель, — я что-то не то сказал?

— Милый, не нужно… Его больше нет… И я хотела бы чтобы ты не знал о нем… — из ее чистых и прозрачных глаз вырвалась слеза. Сам того от себя не ожидая, монстр прижал Белль к себе.

========== Помнить ==========

***

Чудовище лежало в своей постели и смотрело куда-то сквозь потолок. Он не мог уснуть. Вообще, несмотря на то, что проклятье было жестоким, обрекшим, как мы уже знаем, хозяина замка на вечное одиночество, оно принесло ему покой. Конечно, первый год он был в ярости: рвал и метал, лютовал, но в конце концов нашел счастье в уединение. А если не счастье, то покой. Он стал хорошо спать, ему больше не приходилось красить лицо и думать о том, что скажут люди. Ему было спокойно. И тут в его жизнь ворвался сначала противный и плаксивый мальчишка, потом Люмьер с его назойливой мыслью обменять мальчика на девушку, а затем и сама Белль. Вот последняя доставила больше всех неудобств.

Теперь, сделаем небольшую остановку и вернемся в ту часть, где вмешался канделябр. Дело обстояло так. Увидев Белль, впервые подсвечник рассудил, что она сможет снять проклятье. Рассудил он так потому, что у всех в замке уже начала ехать крыша от отчаяния. Роза увядала, а никто не хотел умирать, хоть надежды и оставалось все меньше и меньше. И вот, увидев девушку, первую за столь долгий срок, в душе Люмьера вспыхнула надежда. Он крайне вовремя нашел хозяина, именно в тот момент, когда чудовище шло отпускать незадачливого Луку. Посудите сам, зачем чудищу мальчик. От него толку никакого, а кормить и как-то заботиться надо. В качестве бесполезного зверька на территории проклятого места уже водилась банкетка Фру-Фру. А сам хозяин был плох лишь упрямостью. Нет, конечно, не за доброту его в зверя превратили, но он уже настолько смирился со своим положением, что обрекать кого-то на такие же муки не хотел. Слишком чудовищно даже для чудовища.

Итак, вернемся к Люмьеру с его маниакальной идеей. Он убедил хозяина, что просто так отпускать мальчишку - глупо, пусть его так кстати пришедшая сестра заменит непутевого отрока. Чудовище этого не хотело. Оно хотело тихо и молча умереть, не думая о том, что вместе с собой тянет на дно и всю свою прислугу. Как только монстр увидел свою будущую пленницу, у него в памяти что-то колыхнулось: где-то он видел эти ледяные живые глаза.

Он не мог признать самому себе, что за годы проклятия подобрел и приобрел смирение, что злобная, по его мнению, ведьма добилась своего. Не хотел, в силу своего самого большого и возможно единственного недостатка - упрямости.

Еще одна небольшая поправка, монстр бы сам дал комнату, накормил и приодел свою пленницу, но выражаясь языком Белль: бесила она его до невозможности!

Итак, расставив все точки над “И” (странное выражение, на взгляд вашего рассказчика) вернемся в покои чудовища. Все мысли хозяина были устремлены к Белль. Ему хотелось чувствовать что-то кроме тоски и одиночества. Не только он будил в Белль память о прошлом, но и она в нем.

***

Белокурый юноша вместе с матерью скакал на празднование пятых именин юной наследницы древнего рода де Ланкастов. Их поместье было одним из ближайших к зимнему замку королевской семьи, что говорило о высоком положении Ланкастов.