Немного хаоса - страница 5

Кир фыркнул самым неуважительным образом.

— Война в представлении Христофора — это грабеж городов, пьянство и погромы по трактирам да тисканье женщин в подворотнях, освеженные впоследствии трогательной мифологией. Если этот Фома — его сослуживец, уверен, что он недалеко от него ушел. Что ж, по крайней мере нам будет что послушать долгими зимними вечерами пока мы завязнем в Тарсусе.

На лице Марка появилась страдальческая гримаса и, если я достаточно хорошо знала Марка, отнюдь не наигранная.

— Только не это! Если мне придется в шестнадцатый раз выслушать о захвате Херсонеса или каирской резне сорок восьмого года…

— Это когда Христофор единолично зарубил шестерых бриттских боевых дроидов, а потом в течении четырех недель питался одним сухарем? — неожиданно живо уточнил Кир. — Как же, помню. Захватывающая история! Уверен, Таис выслушает ее с интересом.

Кажется, улыбка у меня вышла кисловатой.

— Да, наверняка она мне очень понравится. Значит, никто из нас не знает, отчего этому Фоме потребовалась помощь чародея?

— Нет, — сказал Марк. — И представления нету. Но вполне допускаю, что дело здесь темное.

Кир изобразил на лице нарочито потрясенное выражение, но озвучивать его не стал — он доедал своих перепелов, а мы с Марком определенно не стоили нескольких драгоценных секунд, которые можно было бы потратить куда с большей пользой.

— Темное — в каком смысле? — уточнила я.

Марк ответил без особой охоты.

— В молодости Христо водил дела со всякими людьми. Контрабандисты, работорговцы, воры, наемники, мошенники… Я имею в виду, что круг его друзей весьма… кмх… обширен. Не исключено, что господин Фома, попросивший об услуге, по достаточно важным причинам не торопится обратиться в обычную чародейскую мастерскую.

— Так Христо ожидает, что мы возьмемся за незаконную работу?

— Я думаю, если бы намечалось что-то действительно серьезное, он бы нам сказал. Но что с законом здесь может быть не все чисто, так это практически наверняка. Вот он и позаботился о том чтоб у нас был свой юрист.

В этот раз улыбка Марка осталась без ответа. Хороший обед, вино и десерт — он заказал миндальное пирожное и пахлаву — благотворно сказались на нем, он прекратил сражаться с тесным воротом костюма и рассеянно улыбался. Будущее, как и Тарсус, не тревожило его. Он был доволен и спокоен — как большой сильный пес, блаженно разлегшийся на солнце.

Обманувшись его внешней расслабленностью, Кир не упустил случая стащить из тарелки Марка остаток пирожного и почти тотчас был сурово покаран — Марк пригвоздил его ладонь к столу быстрее, чем я успела заметить движение. Даже бутылки не звякнули, лишь сухо треснула столешница. Его реакции позавидовал бы медвежий капкан.

Кир зашипел от боли.

— Пустоголовый дуболом… А! — он вытащил из Марковой лапищи свою помятую и покрасневшую ладонь. — Ты нам зачем, напомни, а? Работать будешь? Ни черта! Из всех вас работаю лишь я. Таис мне на шею как контроллера, ну и если закон… А ты к чему, бревно? Толку с тебя… Калечить только и умеешь…

Марк не обиделся. Оценка его работы в устах Кира была ему хорошо известна.

— Я тут затем чтоб вы оба целыми доехали в Тарсус и целыми вернулись обратно. И все претензии господину Ласкарису. Лично.

— Защитничек…

— И прекрати дуться. На, если хочешь, можешь доесть мое пирожное.

Кир с презрением отвернулся. Ноздри его раздувались от гнева. В такие моменты соблазнить его остатком пирожного, конечно, было безрассудной затеей. Однако, как бы ни вел себя Кир, и какие бы сцены не устраивал он — я это знала — был отходчив и незлопамятен. Постоянные пикировки с окружающими были для него отнюдь не развлечением. Это было формой существования. Неудобного, причиняющего страдания всем, включая и его, но все же существования.

Мне стало отчего-то невесело. И хороший обед, и приятное вино, и холмы за окном — все смазалось, покрылось серым налетом, точно осталось где-то глубоко в прошлом. И тревога острым кошачьим коготком вдруг взяла на пробу пару струн где-то внутри моей груди.

— До Тарсуса еще часов пять, — сказала я. — Давайте отдыхать. У нас впереди работа.