Ненавистный брак - страница 10

На учтивые слова Александра Лиза холодно ответила едва заметным наклоном головы, и Павла Петровна с трудом скрыла свое недовольство, в то время как Дмитрий весело хмыкнул.

— Простите ей эту ребяческую выходку, Карелин, — извинилась перед князем Павла Петровна.

— Вам не за что извиняться, Павла Петровна, я тоже уже ухожу. Я поговорил с Кумазиным, и этого довольно. До встречи у Вас дома, полковник, я навещу Вас.

Карелин преспокойно вышел в дверь, ведущую в прихожую, чтобы ни с кем не столкнуться. Глаза Павлы Петровны яростно сверкали и метали молнии.

— Поведение твоей дочери было беспардонным. Она вела себя крайне неприлично. Надо же — отказать Александру!

— Должен заметить, Павла, что князь ее не интересует, — вступился за дочь Иван Петрович, — и она вправе выказывать свои симпатии. Однако сдается мне, что ты была знакома с господином Карелиным, судя по тому, как говорила с ним.

— Верно… Мы дружили когда-то, много лет назад в Париже. В ту пору я была еще не замужем, а Карелин был нищим мальчишкой, учившимся за счет моей семьи.

— Я этого не знал!

— Это не так важно. Идем, Дмитрий.

Оставшись один, Иван Петрович снова сел и сжал виски руками. Его лицо выражало усталость и страдание. Он качнул головой, и это движение отозвалось болью. Полковник тихо прошептал:

— У меня мало сил, но те, что остались, я употреблю на защиту дочери!

Дмитрий с матерью один за другим обходили все салоны в поисках Лизы. Наконец, они нашли ее в самой дальней от главной террасы зале. Радостная и счастливая, она танцевала в объятиях Федора.

— Голову даю на отсечение, что сейчас они говорят о том, как Лаврецкому просить ее руки и вырвать у папá разрешение на брак, чтобы Вы об этом не узнали, — произнес Дмитрий, не переставая усмехаться.

— Ну это мы еще посмотрим! — от ярости Павла Петровна покраснела. — Во что бы то ни стало мы уберем с дороги этого офицеришку, который нам мешает. Постарайся разузнать, о чем они говорят… Посмотри на них, кажется, они закончили танцевать и собираются сесть.

Дмитрий послушно повернулся и, следуя указаниям матери, крадучись, добрался до противоположной стороны террасы. Голоса Лизы и Федора отчетливо долетали до его ушей. Лиза рассказывала своему жениху о том, что случилось в кабинете Кумазина. Федор не был недругом князя, он восхищался им и старался изменить неправильное представление Лизы о Карелине. Потом молодые люди заговорили о завтрашнем визите поручика к полковнику. Оставаясь незамеченным в надежном укрытии, Дмитрий вновь усмехнулся своей прозорливости. Федор и Лиза выражали надежду, что Павлы Петровны не будет в поместье, и поручик сможет попросить руки Лизы у ее отца.

Федор мучился из-за своей бедности и низкого положения в обществе, а потому все колебался, не решаясь поговорить с полковником. Но Лиза оставалась непреклонной.

— Нужно, чтобы папá узнал о том, как безмерна наша любовь, что нам ничто не мило друг без друга, что все мое счастье — это ты, Федор… Завтра нам нужна победа.

— Лизонька, даю тебе слово, что одолею свою робость, — пообещал Федор, целуя руку любимой.

Дмитрий покинул свое укрытие и вернулся к матери.

— Мои подозрения подтвердились, — пояснил он. — Лиза без ума от этого поручика, маман. Они готовы идти ва-банк. Завтра в четыре Лаврецкий придет просить руки Лизы. Они уверены в том, что Вы будете в Петербурге.

— В таком случае нам стоит подумать, как половчее разлучить этого болвана с твоей сестрой, — Павла Петровна угрожающе махнула рукой. — Лизу необходимо выдать замуж за Александра.

— А Вы не думали, что этот мужичонка-князь — неотесанный мужлан? Вы не боитесь, что он может оказаться грубым и жестоким?

— Грубым и жестоким с такой красавицей, как твоя сестра?

— Но у него такой властный и суровый взгляд…

— Если Лиза сумеет приручить его, он будет смирным, как ягненок.

— Маман, у Лизы дипломатии — ни на грош.

— Значит, придется этому научиться.

— Вы правы. К тому же мы ее не бросим. Как я подозреваю, наш старенький домишко был выставлен на публичные торги, так что мы могли бы жить с ними. Я слышал, что у Карелина в Петербурге сказочный дворец, достойный «тысячи и одной ночи»?