Нео-Буратино - страница 38

>30 апреля 1809 г. от Р. Х. Москва.

Наконец-то я снова в России и вся европейская суета, а равно и страсти прежней жизни — позади. Я ведь более не лицедейка, а посему следует привыкать к новому, размеренному существованию, вдали от шумных светских гостиных, наедине с книгами да пасьянсами. Все реже смотрю в зеркало — кому из женщин приятно следить собственное увядание, а его приметы в моем облике все заметней. Но вот что забавно: вокруг будто их не замечают, посему никто в обществе не может понять моего «внезапного» ухода со сцены. Пусть попробуют догадаться!

Я решила осесть в Москве и совсем оставить столицу, ведь в близости к Императорским театрам более не нуждаюсь, жить в атмосфере новостей из мира Мельпомены мне наскучило, а старых поклонников, коих в Петербурге больше, чем всех жителей мужеска пола в каком-нибудь губернском городе, и вовсе нет охоты видеть. В тихом месте Первопрестольной, возле заставы, я купила себе домик, где сейчас обитаю в почти пустых комнатах. Домик небольшой, но выстроен на модный греческий манер, с колоннами. Днями поспеют вещи из Петербурга, и тогда в моем новом пристанище будет совсем уютно. Дай мне, Господи, укрыться здесь от мирских бурь! В окно залы я теперь вижу монастырь и старое кладбище при нем, утопающее в зелени. Сей элегический пейзаж мне весьма приятен: он напоминает о бренности земного существования и о том, что всего спокойнее жить ближе к Богу и к сельской природе. Одного желала бы для полного успокоения: пусть мир забудет о моих прежних грехах и не тревожит мой покой напоминаниями окаянной способности Авдотьи Троеполовой смущать сердца и коверкать судьбы человеческие.

>15 августа 1809 г. от Р. Х.

В последнее время все чаще вспоминаю рокового возлюбленного, и сие приносит мне одни душевные страдания. Нет, я не склонна, как прежде, считать его фигурою мистическою, однако влияние этого романа на мою жизнь следует признать сверхъестественным. Ведь именно любовь к маркизу была основной причиной разрыва с театром: не появись в моей жизни этот коварный искуситель, не порази меня в самое сердце, все шло бы своим чередом — я бы продолжала играть, возводя на страстное ложе любовников, и всяк из них оставался бы в добром здравии. Ныне же, когда я пребываю в полном одиночестве, в сознательном затворе, ибо не желаю видеть никого, мне так больно сознавать, что жизнь прошла и ничего нового в ней не предвидится, а все казавшееся ценным и дорогим рассыпалось в прах буквально в мгновение ока, даже не оставив по себе доброй памяти. Одним словом, существование мое во все эти десятилетия было бесполезным, и теперь, на склоне лет, я терплю крах, измученная старая актриса, больная смертью, тихо угасающая наедине с постылыми образами прошлого. Как ни страшно о том помыслить, но трагедия, разыгранная когда-то на петербургской сцене в присутствии маркиза Б., повторилась в моей жизни, и теперь близится ее скорбный финал. А ведь однажды в этом самом дневнике я записала: «Никогда не буду несчастной игрушкой в руках мужчины!» Истинно сказано: человек предполагает, а Господь располагает.

>30 апреля 1812 г. от Р. Х.

Боже, спаси и оборони, ибо грозная туча ползет на Россию! Так вот каковы последствия той парижской гастроли, которую я стала уже забывать, затворившись в четырех стенах московского особняка! Вещие сны мучают меня по ночам, дурные предчувствия отравляют дни. Зерна страсти, когда-то зароненные мной в плодородную французскую почву, только теперь взошли, и всходы сии поистине чудовищны.

Мне снится военная армада, тысячи пышущих здоровьем молодцов, вооруженных до зубов. Сие величайшее войско всех времен и народов, объединившее целые европейские нации, невзирая на вероисповедание, возраст, происхождение воителей, подгоняемое животным вожделением, до предела возбужденное, движется в направлении… меня. Я вижу это разъяренное человеческое стадо, в едином существе коего невостребованная любовь преобразуется в воинственный пыл, узнаю горящие глаза тех, кто предавался некогда наслаждениям в храме Мельпомены, и незнакомые лица чьих-то мужей, сыновей, женихов, охваченных общим порывом безумия. Несчастные! Они убеждены, что движутся на Восток для утверждения идеалов Новой Империи, просвещения диких народов, присоединения обширных земель ко французской короне; их воображению представляются несметные сокровища Востока, достаточные для того, чтобы сделать сказочно богатым каждого участника похода. Любой из этих безумцев уверен, что им руководит патриотизм и воля Императора, коему стоит отдать приказ, и вся эта невиданная в истории армия застынет на месте или обратится вспять. Не тут-то было! Только Авдотье Троеполовой известна причина сего умопомрачения. Теперь-то я понимаю: стоило мне покинуть пределы Франции, как зараженная страстью среда, остававшаяся в Париже, забурлила с новой силой, и, потеряв источник, излучавший любовную энергию, сие хаотическое поле оскорбленных чувств, мучительных переживаний, невыплеснутых эмоций и неутоленных желаний стало смещаться в сторону удалявшегося центра, то есть прямо по моим следам. Стоит ли теперь удивляться, что в Европе наступил сезон войны? Я же вынуждена сидеть в Москве и ждать дальнейшего развития событий, мучимая кошмарами и не ведающая, как остановить надвигающуюся беду, о подлинной природе коей вряд ли когда-нибудь станет известно историкам. Пресвятая Богородица, отведи напасть от Земли Русской и не дай мне лишиться рассудка.