Неугасимый огонь - страница 19

Он понизил голос.

— А поскольку Киццувадна встанет на пути Тутмоса, считаю справедливым, если хатти окажут мне некоторую помощь.

— Какую? — спросил Хуцция.

— И ты, царь, ещё ничего не сказал о величине возмещения, которое желаешь получить, — добавил Муваталли.

— Я хочу получить две тысячи лошадей.

Хетты переглянулись.

— Не высока ли цена? — усмехнулся Александр.

— Не высока. — подумав, ответил Хуцция, — однако без дозволения отца моего я не могу заплатить сей выкуп. Пусть пленённые тобой воины останутся до поры в заложниках, мы же надеемся, что ты не причинишь им зла.

— В том нет необходимости, — ответил царь, — я отпущу всех ваших людей немедленно, полагаясь на честность хатти, о которой много наслышан. И не будем говорить о выкупе. Пусть будет объявлено, что эти две тысячи лошадей передаются мне по доброй воле, как союзнику. Я же надеюсь, что мы установим тесные дружеские связи между нашими царствами и обязуюсь освободить от пошлин всех купцов хатти, что будут ездить через Киццувадну.

Эвмен составил договор на эллинском, а хуррит-переводчик на хеттском языке. Хуцция ознакомился с ним, протянул папирус Муваталли. Взглянул на Александра.

— Ты поистине наиблагороднейший муж, Алекшандуш из Аххиявы.

Когда хетты покинули шатёр, Хуцция повторил эти слова, добавив к ним:

— Это великий день, Муваталли, великое приобретение — такой союзник.

Первый Страж скептически хмыкнул:

— Я смотрю, он очаровал тебя? Позволил нам сохранить лицо… — и добавил совсем негромко, — не вышло бы так, что мы поставили козла охранителем огорода…

Глядя в спину удаляющимся хеттам, Эвмен прошептал:

— Бойтесь данайцев, даже дары приносящих…

— Ты не прав, — сказал Александр, — я действительно намерен жить с ними в мире. Наш враг — Тутмос. Сейчас он намного сильнее нас, потому нам необходимы друзья.

Александр не блефовал, димахи Кратера действительно вышли в тыл колонны хеттов и, застав на привале три сотни воинов, немного отставших от своих, пленили их. Теримаху удалось обойтись без кровопролития, за что царь в очередной раз отличил его, наградив дорогой золотой чашей, взятой в Библе.

Царь сдержал обещание и опустил всех пленных. Войско двинулось в обратный путь, и вскоре рыжий обнял жену.

— Ну чего ревёшь-то, дурочка? — приговаривал он, поглаживая её живот, — я же говорил, все обойдётся. Я везучий!

Цитанта, выслушав сына и Первого Стража, преисполнился благодушия и удовлетворения. Гора с плеч свалилась. Он повелел подданным радоваться. А на Пиллию в Хаттусе теперь смотрели очень косо.

Хетты славились, как мастера составления всевозможных договоров и совсем скоро на больших серебряных досках была отчеканена надпись:

Малый зал совещаний Дома Маат скорее походил на потайную комнату, да и показался бы таковой чужеземцам, привыкшим к простору и торжественности присутственных мест высокородных сановников. Однако именно здесь решались такие вопросы, коим было суждено откликнуться через сотню, а то и не одну лет. Здесь решались судьбы царств.

Далеко на западе Атум-Ра клонился к горизонту. Мерит-Ра любила закаты. Говорила, что кровавая медь светила и тишина, как ни что иное, способствует трезвости мысли. Вот и сейчас, измученная непонятным беспокойством, она смотрела в окно, надеясь, что испытанное средство поможет.

«Закат приносит покой…» — вспомнились слова Ипи, сказанные так давно… Давно…

Не прикрывая глаз, Мерит смотрела на расплывающегося в вечернем мареве Старика-Атума. Она не видела его. Перед глазами иное… Память брата, неотделимая от её собственной. Общая память…

Было? Не было?

Он шагнул к ней из заката, Ири-Херу, Хранитель Вечности[20]. На голове его шлем в виде головы сокола, в руке Коса-Сокрушающая-Тварей-Дуата.

«Долго я ждала этой встречи, Избранник».

Это её собственный голос? Да.