Незабудки - страница 48
Еж вздохнул, сполз на дно ямы и колючки у него на спине слабо затряслись, он как будто заплакал. И ей стало понятно, что еж не сам забрался в яму, что она ему наоборот очень не нравится, он в нее упал. Маша прислушалась — еж часто, по-ежиному всхлипывал, и она заторопилась, зашла с другого края, опустила в яму одну ногу, вторую и ухнула вниз. Яма была ей по шейке, а главное — еж оказался совсем рядом и, хоть говорят про ежей, что они добрые, а вдруг он бросится все-таки на нее и начнет колоть колючками? Но еж притих совсем и даже всхлипывать перестал.
— Ежик, хороший, — склонилась над ним Маша. Она разглядела серую шерстку под колючими боками, короткие лапки с тупыми, будто маленькие копытца, коготками.
Нет, он не страшный. Можно взять его под эту шерстку, под живот и поднять из ямы. Маша сначала потрогала шерсть, стала просовывать пальцы под живот, но ежик вдруг свернулся и зажал ей руку. Она выдернула руку и оцарапалась о колючки. Сердце у нее застучало, а еж снова завсхлипывал, но не жалобно, а, пожалуй, сердито, Маше захотелось зареветь так, чтобы папа у Иван Петровича услыхал, и она бы заревела, но тут над ней кто-то сказал теплым, как из печки голосом:
— Как же это вы, милые мои, оба в одну яму свалились?
Маша глянула вверх и увидела деда с большой пепельной бородой в серой фуражке и серой какой-то одежде. То есть, весь он был серый, если бы не ярко-синие глаза и очень румяный нос. Голова у деда была большая, как у ребенка, и смотрел он на нее, как ребенок, ласково и любопытно. И Маша не стала плакать, она сказала:
— Это он свалился, а я сама к нему спрыгнула.
— Спасать, что ли?
Маша кивнула.
— Ну уж, спасай, — дед протянул ей фуражку. — На-ка, бери его фуражкой. Небось, не уколешься.
Маша накрыла ежика фуражкой и подняла. А дед перехватил и положил ежа в траву. Потом дед согнулся, взял Машу под мышки крепкими, как сучки, пальцами, крякнул и поставил ее рядом с ежом. Теперь они вдвоем склонились над ним, а еж не убегал никуда и даже в клубок не сворачивался.
— Небось, все звезды по ночам пересчитал, бедный, — моргнул дед синими глазами. — Небось, не первую ночку тут ночует.
— Он к деткам спешил, не увидел яму и свалился, — поддержала его Маша.
— К деткам, к деткам, — согласился дед. — Видишь, как хотел выбраться, всю яму изрыл. Дед снова взял ежа фуражкой и они пошли к домику.
— Ты найди ему мяса кусочек или сала, он поест, оживет, а потом тебя отблагодарит.
— А как отблагодарит? Почему? — спросила Маша уже во дворе.
— А поселится где-нибудь под домиком и всех мышей прогонит.
— А почему?
— Как же, почему? Ты его от смерти спасла. Вот он теперь будет думать: есть, мол, такая девочка Маша, она меня из ямы вытащила, а то бы лежал там кверху лапками, как мертвая птичка…
— Да, я Маша, и птичку кверху лапками видела… А вы кто? — осторожно спросила она.
Дед одел фуражку, поднес к ней по-военному ладонь и весело проговорил:
— Гвардеец Харитон Домовников!
— Наш домовой, — догадалась Маша и попятилась к двери. А дед все глядел на нее синими детскими глазами, улыбался и тут у него из бороды выбрался и полетел к Маше тот самый комарик из-за печки. Маша бросилась в дом и, как хорошо, там оказался папа. Он выкладывал тушенку на сковороду.
— Пап! Там Харитон во дворе! С ежиком! — крикнула она.
— Кто? — спокойно спросил, папа, но увидев, какие у Маши глаза, с банкой и ложкой в руках кинулся во двор. В сенях он стукнулся о косяк, аж домик крякнул, а во дворе никого не увидел.
— Вот тут Харитон стоял, а тут ежик был… — растерянно объяснила ему Маша.
— Харитон, ежик, ну зачем обманываешь? — морщась, сказал папа и, потирая лоб, сел на скамейку.
— Да, они были… и ежик. А! Ежик вот он! — Маша увидела ежа, он уползал потихоньку за угол дома. — Папа, надо ему скорее мяса дать, а то он голодным от нас убежит!
Папа тоже увидел ежа, и они с Машей положили ему под самый нос кусок тушенки. Еж сначала зафырчал, потом крепко схватил мясо (Маша и зубы у него разглядела — мелкие, острые) и быстро удрал за лист шифера, прислоненный к стене.
— Маша, — позвал папа, — ты зачем про Харитона придумала?