Ничего для себя. Повесть о Луизе Мишель - страница 21

— Если бы вы знали, Луиза, — не раз говорил Ферре, — как я презираю эту ползучую мразь, готовую на любые подлости, лишь бы вскарабкаться повыше! И, заметьте, Луиза, чем мельче, чем подлее человечишка, тем яростнее он лезет вверх!

Горячий, необузданный, поклоняющийся такому же неистовому Огюсту Бланки, Теофиль всегда готов был вмешаться в потасовку, где представлялась возможность наделить тумаками прислужников Баденге. Именно это и привело его через год после знакомства с Луизой в «Бастилию Второй империи» — так окрестили парижане тюрьму Сент-Пелажи.

Об аресте Теофиля Луиза узнала из газет. Узнала и страшно встревожилась, внезапно поняв, что ей далеко не безразличен бородатый, близорукий юноша.

Купив кое-какой снеди, фруктов, коробку недорогих сигар, она за три су взгромоздилась на империал омнибуса и поехала на левый берег.

Не менее часа ей пришлось прождать в разношерстной толпе, у высокой неряшливо оштукатуренной стены, — зимний ветер лениво пошевеливал над глухими воротами трехцветный флаг.

Ворота тюрьмы, охраняемые угрюмым часовым в высоком кивере, оставались закрытыми, а толпа росла, все подходили и подходили женщины — жены, матери, невесты, сестры. У всех — корзинки или узелки с передачами. Негромко переговаривались, делились радостями и невзгодами.

В толпе Луиза увидела девушку, ее лицо показалось знакомым, хотя Луиза не встречала ее никогда. Темные глаза, выбивающиеся из-под шляпки курчавящиеся черные волосы, нос с горбинкой. Девушка не носила очков, но, видимо, страдала близорукостью и как-то по-детски щурилась, когда хотела что-нибудь рассмотреть. И вдруг Луиза поняла: да ведь это сестра Теофиля, он часто говорил о ней с такой любовью!

Луиза подошла.

— Простите. Вы Мари Ферре?

— Да-а-а, — недоуменно протянула девушка. — А вы?..

— Я… — Луиза смутилась и почувствовала, что краснеет. — Видите ли… Я знаю вашего брата по монмартрским клубам, встречала в библиотеке Святой Женевьевы. Мы одинаково думаем обо всем… И вот… я хотела…

— Понимаю, понимаю! — Мари улыбнулась Луизе так открыто и доверчиво, словно они были знакомы всю жизнь. — Он мне говорил о вас… Вы Луиза Мишель?

— Да!

Они разговорились и сразу же подружились. Луизе, конечно, не хотелось обнаруживать перед Мари подлинных своих чувств. Для нее привязанность к Теофилю была одновременно и женской, и как бы материнской, — все же она, к несчастью, была старше его на пятнадцать лет! А Мари… Ей казалось естественным, что все женщины Парижа влюблены в ее прекрасного брата. Мари рассказывала о своей семье, о матери и об отце, Лоране Ферре, о Теофиле. О мелочах, из которых в итоге складывается облик человека. Луиза от души посмеялась над детскими прозвищами Теофиля — Маршал Нос, Полишинель, Безносый, Маркиз Карабас.

А потом Мари заговорила о Рауле Риго, и по тому, как вспыхнули ее щеки, как зазвенел голос, Луиза поняла: Мари влюблена в Рауля без ума.

— Они сейчас в одной камере, мадемуазель Луиза, и они и не думают унывать, вы увидите! Они похожи, как братья, оба неистовые, оба готовы на смерть, лишь бы утвердилась справедливость. Я слабая, Луиза, я просто женщина, но я бесконечно предана им. Вы посмотрели бы, что начинается в кафе «Ренессанс» или в «Спящем коте», когда появляется Рауль! О-ля-ля! Всё дыбом!

В ответ Луиза рассказала о себе, о дедушке Шарле, о школе, о своих крамольных проделках.

Так, беседуя, они прохаживались вдоль тюремной стены больше часа, — допуск на свидание непонятно задерживался.

— Поверьте мне, Луиза, это неспроста, — вполголоса сказала Мари. — Правда, я не удивлюсь ничему, что произойдет в Сент-Пелажи, поскольку там — вместе Теофиль и Рауль!

Как раз в эту минуту к воротам подкатил фиакр, я из него вылез начальник тюрьмы мосье Терро, дородный мужчина с бородкой и усами под императора, и с ним два важных тюремных чина. Беспокойно оглядев гудящую у стен толпу, они скрылись за калиткой, прорезанной в полотнище ворот.

Через полчаса посетителей впустили. Комната свиданий, разгороженная железными решетками, менаду которыми расхаживали тюремные надзиратели, произвела на Луизу удручающее впечатление. Низкие потолки, бессолнечно, пятна плесени на стенах.