Ничего для себя. Повесть о Луизе Мишель - страница 22
Но тягостное ощущение прошло, как только Луиза увидела Теофиля. Ей думалось — увидит изможденного, подавленного тоской узника, а Теофиль смеялся, словно виделись они не через две решетки, а где-нибудь в «Спящем коте» или «Старом дубе».
Рядом с Ферре, постукивая пальцем по табакерке, покачивался с пяток на носки Рауль Риго, тоже в пенсне, в неизменных желтых перчатках, с широкой, старившей его каштановой бородой. Он попал в Сент-Пелажи раньше Ферре, но они очутились в одной камере, где помещались и известные всему Парижу бланкисты — Тридон, Дюваль и Фортен.
Широкая улыбка Теофиля выражала признательность Луизе за приход в «живую могилу», а Риго приветствовал ее своим характерным жизнерадостным возгласом:
— Ау! Абу! Гражданка Луиза! Не желаете ли понюхать табачку? Я здесь всем предлагаю! От таких понюшек цепным псам империи здорово чихается!
Старший из тюремщиков, наблюдавших за свиданием, постучал увесистым ключом по пруту решетки:
— Заключенный Риго! Еще одна выходка — и вы будете водворены в камеру! Понятно?
С язвительной вежливостью Риго поклонился, протягивая тюремщику через прутья решетки открытую табакерку. Луиза укоризненно покачала головой: вы и тут неисправимы, Рауль!
Риго принялся болтать с Мари, а Луиза, немного смущенная, разговаривала с Теофилем, — всегда бледный, он стал еще бледнее.
Меж тем на столе в коридоре тюремные стражи разворачивали кульки и корзинки с передачами, резали на куски булки: не запечено ли в них оружие или ножовки, коими можно перепилить прутья решетки. Но в передачах Мари и Луизы не оказалось ничего запретного, и через несколько минут Теофиль взглядом поблагодарил Луизу за сигары. А неугомонный Рауль снова принялся за свои ядовитые шуточки, сунул в рот булочку и закричал с набитым ртом:
— Гражданка Луиза! Мари! Эти подонки империи надеются уморить нас голодом! Но это им не удастся! Скоро все полетит вверх тормашками! Да здравствует Республика!
Возглас Риго подхватили, десятки голосов скандировали:
— Да здра-вству-ет ре-во-люция! Гиль-оти-на для жирных! Долой Баденге!
Несмотря на поднявшийся шум, Луиза слышала: крик подхватили в камерах, раздался звон разбиваемых стекол.
В коридор между решетками вбежал дежурный по тюрьме, закричал во весь голос:
— Свидание окончено! Всех вон!
Теофиль и Рауль, держась руками за прутья, хохотали и радовались, словно мальчишки, которым удалось как следует напроказить. Тюремщики тащили и толкали заключенных к двери. Напоследок оттуда донесся крик Риго:
— Мари! Гражданка Луиза! Вайян прав: короли и императоры нужны лишь затем, чтобы народ отрубал им головы!
Конца фразы Луиза не расслышала, но она помнила знаменитую фразу Эдуарда Вайяна[6], - ее любил повторять Ферре.
Во дворе их торопили, гнали к воротам; здесь кроме тюремщиков оказалось около сотни бретонских мобилей[7]. Их успели привести из казарм, угадывая назревающий бунт.
А тюрьма действительно бунтовала.
Сверкая, брызгали на камень двора осколки стекла, из-за решеток окон высовывались сжатые кулаки, кто-то размахивал красным шарфом. И вся тюрьма скандировала так, что было, наверно, слышно на правом берегу:
— Да здравствует Республика! Гильотину для Баденге!
Мари и Луизу вытолкали за ворота, но они еще с полчаса стояли возле тюрьмы, слушая доносившиеся из-за стен крики. Видимо, надзиратели и мобили волокли и карцеры и избивали заключенных, которые продолжали бушевать.
О, как хотелось Луизе оказаться там, с какой радостью она дралась бы с тюремщиками рядом с Теофилем! Но Мари увела ее от ворот, втащила на империал омнибуса.
— Успокойтесь, дорогая! — уговаривала она. — Будьте благоразумны!
— А они? Они благоразумны?! — возражала Луиза. — Они жертвуют собой, а мы, значит, слабее их? Да?!
Мари увезла Луизу к себе, познакомила с родителями, с младшим братом, а потом провела в мансарду, в крошечную комнатушку с одним окном, смотревшим на ступенчатое поле крыш, на лес законченных дымовых труб.
Как и в комнате Луизы, в мансарде Мари — нагромождение книг. На одной из стен — портрет Теофиля: стоит подбоченясь и смеется, блестя стеклами пенсне. Дующий сбоку ветер лохматит черные волосы.