Ничего для себя. Повесть о Луизе Мишель - страница 63
На следующее утро девушки проводили Теофиля, и дни потянулись для Луизы тягостно и медленно как никогда.
Правительственные газеты по-прежнему без конца вопили: Франция — великая держава! Во главе ее армий — наследник величайшего полководца мира! Победа близка!
А тревожные слухи ползли, и неудержимо. С оглядкой и опаской их передавали на рынках и в кабачках, в лавочках и кабаре… Во многих полках солдаты по три дня не получают пайка, ядра и снаряды для пушек отправлены не в ту сторону, куда движется артиллерия, стотысячная армия зажата в ущельях Вогезов, словно в мышеловке…
Через несколько дней громом грянули сообщения о поражении армий Дуэ, Фроссара и Мак-Магона. Луизу пугало молчание Теофиля, она забывала о военной цензуре, которая вымарывала все, что говорилось о поражениях, солдатские письма сжигались мешками.
Но как-то утром, когда Марианна ушла в булочную, в дверь постучали. За порогом Луиза увидела пожилого человека в красных солдатских штанах и армейской кепи, правая рука — на перевязи. Нерешительно оглянувшись, солдат спросил:
— Мадемуазель Луиза Мишель?
— Да. Да!
— У меня пакет от мосье Ферре, — вполголоса сказал солдат, ощупывая карман мундира здоровой рукой. — Он попросил передать… И пока до свидания, мадемуазель, мне — на перевязку. Извините, я задержал пакет мосье Ферре. Добрался до Парижа с трудом…
На кухне Луиза разорвала пакет из оберточной бумаги, радуясь, что Теофиль сдержал слово и написал обстоятельное письмо. Но, к ее глубокому огорчению, в пакете оказалась лишь коротенькая записка Ферре и несколько вырезок из газет. На английском и немецком.
Ферре писал: «Простите, Луиза, за крохотную записку, человек, который передаст Вам ее, должен сию минуту уехать. Чтобы вы представили себе, что здесь происходит, посылаю Вам газетные вырезки. Крепко жму руку!»
Через полчаса на столе перед Луизой лежал перевод пересланных Теофилем статей, — как хорошо, что она не пренебрегла изучением языков на курсах.
«В то время как Мак-Магон потерпел поражение на восточных склонах Вогезов, три дивизии Фроссара… были отброшены дивизией Камеке с высот южнее Саарбрюккена, за Форбах и дальше… Слева от Фроссара находилось семь пехотных дивизий Базена и Ладмиро, а в тылу у него — две гвардейские дивизии. Но… ни один человек из всех этих дивизий не пришел на помощь злополучному Фроссару. После жестокого поражения он вынужден был отойти, и теперь он, так же как Базен, Ладмиро и гвардия, со всеми своими войсками отступает к Мецу…»
Сбоку на полях рукой Ферре: «Это из английской «Pall Mall gazette». Я познакомился здесь с ее корреспондентом. Да, Луиза, я собственными глазами наблюдаю крушение тирании, но — тысячи убитых, тысячи трупов! Я сейчас в Ремийи, вблизи Меца, при первой же оказии напишу снова!»
И еще клочок из газеты со статьей Эмиля Золя:
«Нас осыпали бранью за то, что мы отказывались подвывать бульварным сборищам и не скрывали, что нас угнетает готовящаяся резня… Полно же вам сыпать остротами, называя нас пруссаками, когда мы оплакиваем французскую кровь. И не трезвоньте: «Да здравствует император!», потому что император ничего не может сделать для нас. Если, на беду, мы испытаем поражение, тогда пусть на империю обрушится проклятие. Если же мы будем победителями, тогда лишь Францию необходимо благодарить за победу!»
Не надев шляпки, Луиза выскочила на улицу: скорее к Андре, к Мари, к старикам Теофиля — обрадовать, что жив и здоров!
Андре застала за утренними парижскими газетами. Разложив на столе карту Франции, женщины пытались определить на ней места боев. Из английских и немецких сообщений следовало: соединившиеся германские армии форсировали Рейн и железной лавиной катятся по беззащитным полям и холмам Эльзаса и Лотарингии.
— Да, Луиза! — Андре пристукнула кулачком по карте, где коричневым пятном обозначался хребет Вогез. — А ведомо ли вам, милая, что идиоты из генерального штаба умудрились снабдить наших офицеров географическими картами лишь германских государств и княжеств? Ни у кого из наших офицеров нет даже схемы тех мест Франция, где идут бои! Дескать, сражаться будем на прусской земле! И вот теперь…