Ничего кроме правды - страница 18

Я собирал врагов, как другие собирают марки. Я был главным врагом шефа «Метронома», обладателя роскошного парика Клауса Эберта, прозванного в среде музыкантов «Шапкой». При личной встрече в его конторе я собирался преподнести ему парочку своих новых композиций. Вместо этого Шапка представил мне свои новые приобретения. «Скажите–ка откровенно, господин Болен», спросил он, «Как вам эта музыка?» Я ответил: «Вы имеете в виду, честно и откровенно?» А он на это: «Ну да, говорите уже!» Во мне он нашёл действительно откровенного собеседника, я только ждал такого шанса: «Ну, раз уж Вы меня спрашиваете — всё это полное говно, никогда и ни за что не попасть ему в чарты»

Я и глазом моргнуть не успел, как меня выставили за дверь. С той поры вход в «Метроном» был мне заказан. Моё музыкальное агентство не сочло это смешным. Я был вызван на ковёр в кабинет начальника. Там до моего сознания довели, что следовало бы мне держать пасть закрытой, если Шапка из «Метронома» захочет поговорить со мной по душам. Дерьмовый у него вкус или нет, он всё–таки важная шишка.

Мы с Эбертом встретились случайно семь лет спустя на вручении платиновой премии, посвящённой памяти Роя Блека: я был великим продюсером, продал 900 000 альбомов. А Шапка был всего лишь ничтожеством из фирмы «Teldec». Он был так рабски покорен, меня от его подобострастия чуть не вырвало. Последнее, что было о нём слышно: вскоре его вышвырнули и из «Teldec». Ему пришлось свалить с какой–то бабой в Румынию и заняться птицеводством. Сердечный привет наседкам!

Одним из величайших композиторов, певцов и продюсеров Германии был тогда Петер Орлофф. С ним хотели работать все, его имя пахло деньгами, эта личность была создана для успеха. Он носил обтягивающие шмотки из чёрной кожи, родом прямо с кёльнского карнавала и был настоящей машиной по переработке мировых хитов английской группы Smokie. Песню «Needles and Pins» он провернул через мясорубку и получил песню «Bettler und Prinz» («Нищий и принц»). «Lay back in the arms of someone» называлась в его исполнении «Die Nacht, als Christina fortlief» («Ночь, когда ушла Кристина»). И, кроме того, он писал свои собственные хиты. Для певца по имени Петер Маффей он создал супер–хлопушку «So bist du» («Ты такая»), а для Бернда Клювера «Jungen mit der Mundharmonika» («Мальчишки с губной гармошкой»)

Петерхен был ТЕМ САМЫМ крупным делягой с мульти–мульти–миллионным счётом в банке. Он владел такой кучей бабла, что не знал, куда его девать. Но выход из этого тяжёлого положения упорно искал. На всех бланках в его звукозаписывающей фирме «Аладин», красовался сахарный дворец Белоснежки и семи гномов с множеством полукруглых крытых балкончиков. Этот волшебный сон он выстроил себе в рейнской провинции.

К этому самому Ретеру мне и нужно было, с ним–то я и хотел работать. Он должен был услышать от меня хит, который станет для него золотым дном. Настал великий день, когда я, дрожа от нетерпения, сыграл ему мою новую композицию «Sandy». Петер был в экстазе: «Отпад! Просто супер! Первое место мне гарантировано! Песня пойдёт на сторону А следующего альбома.» А я думал: Ура! Наконец–то у тебя получилось. Наконец–то твой хит прозвучит в чартах.

Четыре недели ничего не было слышно, в конце концов ожидание сделалось просто невыносимым. Я позвонил Юргену Гомману, менеджеру Петера. «Знаешь, Дитер — объяснил мне он — Петеру песня разонравилась.»

Это меня сломило. Разочарованный, я слонялся по агентству в страшном депрессняке. Мир для меня снова рухнул. Бог музыкального бизнеса, человек с вернейшим нюхом на хиты отверг мою песню. И только Живая Развалина из–за соседнего стола утешал меня. Он участливо глядел сквозь свои очки в двенадцать диоптрий: «Не вешай нос, Дитер, я уверен, ты справишься с этим!» Спасибо. В утешении я тогда очень нуждался.

Целый день и целую ночь я был неутешен. Но я похож на землеройку: если не удаётся перелезть через забор, значит, я проделаю ход снизу. Я был убеждён, что многие менеджеры и агенты вообще не слушали мои демо–кассеты. Я посвятил себя тому, что начал раскапывать домашние адреса звёзд и присылать им демо лично в руки. Мне пришлось долго уламывать Бернгарда Бринка, пока он не согласился встретиться со мной. Я раболепно преклонялся перед Бернгардом, отвозил его на все концерты и выступления: «Куда отправимся, Бернгард?» — и в то же время восторженно болтал о своих песнях: «Клёвая вещица, ты ничего подобного ещё не слышал!» В конце концов он купил песню под названием «Steig aus, wenn du kannst» («Выходи, если сможешь») и тогда я задался вопросом — он оставит её для себя или как? И всё–таки он поместил песню на сторону Б своего нового альбома.