Ник Уда - страница 4

Боря открыл две стеклянные поллитровки, спрятал пробки в карман и, отпив по глотку, влил туда водку из припрятанной во внутреннем кармане чекушки.

— Как идет строительство?

— Думаю, где-то на две стены уже есть. Хочу сразу набрать их с запасом, чтобы точно обклеить всю комнату. А то прикинь, начну клеить, а их не хватит. Мой перфекционизм будет изнасилован.

У Бори была своя промежуточная цель в наших пьянках. Он собирал жестяные пробки от пива, выпитого им и его друзьями, чтобы потом наклеить их вместо обоев в своей комнате. В общем, постмодерн бил ключом Борю по голове. В духе современной эклектичности в нем уживался не только латентный дизайнер, но и политолог:

— Видал, что хохлы учудили?

— Евромайдан, что ли?

— Ну, да. Я думаю, что-то будет. Просто так у них такие вещи не заканчиваются, — резюмировал Боря — самый преданный мне товарищ за этой барной стойкой. Он мой ровесник и будущий коллега, если мы, конечно, закончим исторический факультет. Его конек — умение выбирать тему для разговора. Мне иногда кажется, что Боря научился этому мастерству из-за панической боязни пауз в разговоре.

— Да, у них каждые десять лет принято делать «майданы». Традиция такая. С другой стороны, так и проявляется демократия.

Бес встретил мою реплику одобрением. Бес, потому что его зовут Борис Евгеньевич Сулима, и из инициалов получается БЕС. Ему эта аббревиатура не нравилась, и, в принципе, очевидно почему. Уверен, его родители очень сильно смеялись, когда придумывали Боре имя, ведь по святкам из вариантов были еще Валерий и Петр: БЕС, ВЕС или ПЕС. В общем, везение бывает и таким.

— Знаешь, что самое страшное можно увидеть в жизни? — это моя попытка выбить его из молчания.

— Твое отражение в зеркале? — это его ответ.

— Почти, — да, он сбил ценность моей следующей шутки. — Как мой мамон трясется в ритм биению сердца.

Но Боре хватило: он залился смехом. Бесу почему-то нравились шутки про мой зарождавшийся жировой бронежилет. А мне и не проблема: «посмейся над собой сам, и другим уже не захочется». Успокоившись, он вновь вернулся к теме Украины, и это было правильно: благодатная тема.

— Максим, мне просто кажется, что нет смысла хохлам идти в Евросоюз, — орлиный взгляд Бори лег на меня. — Ну, посуди сам. Там они будут последними из тридцати, а в Таможенном союзе могли бы быть вторыми…

— …из четырех. Отличная перспектива. Мне кажется, тут подойдет аналогия с мухой и слоном. Что лучше: быть головой мухи, или задницей слона? Как бы ты ответил?

— Наверное, головой мухи.

— Неправильно. Ничего не лучше, потому что и со стороны мухи, и со стороны задницы слона ты имеешь дело с дерьмом.

Боре понравилось это наблюдение. Почти уверен, что он ретранслирует его где-нибудь еще, чтобы прослыть остроумным. Боря — знатный плагиатор.

— Удивляюсь, почему люди еще не поняли этого? Лучше быть самим собой, никуда не присоединяться и ждать пока все друг друга перебьют. Как Швейцария.

— Или как Бельгия в 1914-м, — да, Боря историк. А какой историк не плагиатор?

На тот момент Украина не была еще темой, на которую можно было потратить целый вечер. Там постоянно проходили всякие митинги и пикеты, поэтому к любому тамошнему протесту у соседей отношение было абсолютно равнодушное. Гораздо интереснее было бы выяснить, где пропадает мой товарищ вместо пар. Было лишь известно, что Боря усиленно пытается найти работу по душе, основная часть которой находилась в кошельке, а остальная жаждала творческой самореализации.

— Борис Евгеньевич, где ты сейчас работаешь?

— А я не рассказывал? В метро, за безопасностью слежу, — самая подходящая работенка для такого орлиного взгляда.

— А что, она собирается сбежать из метро? — самая широкогубая улыбка, грозившаяся перерасти в смех, заняла почетное место на моем лице.

— Что ты своей шрамированной бровью размахался, — Боре нравился мой шрам на брови, полученный в пьяной драке из-за него же. — Платить обещали неплохо, а мне этого достаточно. Правда, скука смертная. У них там людей не хватает, следить некому. Поэтому иногда ты можешь хоть насрать на станции, и никто не заметит. Пассажиры все равно предпочли бы не жаловаться, а морщить носы… если ты понимаешь, о чем я, — Боря сопроводил последнюю фразу хитрым прищуром.