Никоарэ Подкова - страница 46

Матушка пронизывала ее черными очами.

— Стало быть, не в чем тебе открыться мне?

Девушка могла бы открыть ей великое чудо своей жизни. Но не в этот час. Она молча склонила голову, и матушка Олимпиада жалостливо погладила ее по белокурым волосам.

Большой шлях на левом берегу проложен был еще в ту пору, когда улеглась гроза татарских нашествий и вернулись в родные места бежавшие из плена землепашцы, — тому три столетия. Еще не стерлась в народе память о военачальнике татар Суботае; в наводящих трепет сказаниях старики еще вспоминали о нем. Но черные всадники пустыни промелькнули и исчезли, лишь немногие воротились к своему владыке в Каракорум; и снова засияло солнце над полями и водами райского уголка в долине Молдовы. Иноки отыскали разгромленные алтари, старые пахари — очаги. Пришел из Марамуреша[37] Драгош Водэ со своей дружиной, утверждая саблей княжескую власть и справедливость. Ибо только саблей можно было утвердить справедливость в этой изобильной земле, где сильным так хотелось угнетать слабых. И когда был установлен стольный город сперва в Бае, а затем в Сучаве, вышел народ прокладывать большой шлях, который уцелел и доныне. И словно бусы жемчужные, рассыпались вдоль шляха молдавские селения от новой крепости Романа до Хумора и оттуда к другой новой крепости — Сучаве.

— Хороши тут места, открытые, все на виду, — молвил дед Петря обращаясь к Никоарэ и Александру. Ехал дед Петря по левую сторону Никоарэ, а Младыш — по правую. — Хороши и красивы. Знакомы они мне еще с той поры, как служил я при дворе господарей. Провожал я их, бывало, с пышной свитой к монастырю в Нямце в дни панихид по господарям, погребенным в той обители. До сумерек будут еще видны эти рэзешские села. Но мы оставим их и повернем вправо, подальше от них. А не то завтра на каждом подворье, в каждом шинке станут о нас рэзеши расспрашивать. Народ тут больно любопытный — все ему доложи: что за люди, да куда путь держат, да какие вести по белу свету ходят. Потому и прошу я тебя, светлый государь, дозволь нам свернуть вправо на лесные дороги — выведут они нас в долину Шомуза и Серета.

— Даю дозволение. Я и сам так мыслил, — отвечал Никоарэ. — Хочу сделать привал на том месте, где стоял двор Юрга Литяна.

— Богатый был двор! Ты, государь, отроком покинул его учения ради в чужой стране. Как раз я и отвозил тебя во Львов. И больше ты уж в тот дом не возвращался.

Никоарэ вздохнул: вот уехал он ребенком, а возвращается седеющим мужем.

— Не забыть бы, государь, — по лесным дорогам редко встретятся нам села. Люди попрятались в овраги, рассудив по старинке, что обороняться нужно и от княжьих слуг, и от лесных грабителей. В долине Молдовы села растянулись цепью, при случае могут сообща обороняться. А здесь, в дремучем бору, людишки, спасаясь от властей, прячутся по чащобам и, когда сподручно, сами наносят удары. Тут мыкают горе коренные жители: в лихую годину они не расставались с родной землей, таились в своих норах, а в долине Молдовы, вернувшись, как ласточки по весне, расположились беженцы, прибывшие с князьями.

Александру смело вмешался в разговор:

— Складно говоришь ты, дед. А я вот что думаю: раз села тут редки и схоронились от людей, где же нам укрыться от непогоды при надобности? На западе, вижу, нависли тучи, нынче ночью или завтра погода, поди, переменится.

— А у меня с дедом иные приметы, — укоризненно глядя на брата, сказал Никоарэ. — Солнце смотрело на нас из-за гор, вон из-под гряды туч, видно, не хочет забыть о нас. Ласточки высоко в небе гоняются за мошками. А к вечеру утки больно резво принялись летать — смешиваются их стаи, пересекают друг друга, иные пролетают над лесом, спешат с дальних озер к Молдове. Такие приметы не к дурной погоде.

— Коли такова астрономия твоей милости, молчу.

— Прости меня, Александру, — усмехнулся Никоарэ, искоса взглянув на него. — Не было у меня учителя, подобного твоему знаменитому Иновроцлавскому, ученику Коперника. Как наш дед, как и весь простой люд, я по собственным невзгодам выучился узнавать погоду. Правда, в Молдове и погода порой бестолку меняется, как и многое другое; но нынче я не чувствую боли в боку, и это кажется мне хорошей приметой.