Николай Бухарин - страница 74
Такое убийственное сравнение было слишком очевидно, и Бухарину на несколько лет была закрыта дорога в центральную прессу. Его положение усугубило еще и опубликование за рубежом в 1930 году воспоминаний Троцкого, которые Сталину, конечно, не могли понравиться. По версии Троцкого, Ленин говорил ему в начале гражданской войны: «Если белая гвардия убьет и вас и меня, справятся ли Бухарин и Свердлов?» Троцкий писал, что в 1924 году этот факт вызвал крайнее недовольство Сталина и его окружения. «Сталин, Зиновьев и Каменев почувствовали себя кровно обиженными моей справкой… факт остается фактом: Ленин назвал только Свердлова и Бухарина». Троцкий приводил также слова Бухарина: «Первое качество Сталина — леность. Второе качество — непримиримая зависть к тем, которые знают или умеют больше, чем он. Он и под Ильича вел подпольные ходы».[327] Вполне вероятно, что эти и другие сведения Троцкий приводил с вполне определенной целью: отомстить Бухарину за его активное участие в борьбе с троцкизмом, разжечь неуемное озлобление Сталина.
Н. И. Бухарин в эти годы часто выступает на заседаниях Академии наук СССР. Так, он произнес речь, посвященную 100-летию со дня смерти Гете. Он приводит стихи поэта, которые символизируют непрестанное движение материи, ее вечную диалектику, и делает жизнеутверждающий вывод:
В то же время устами Гете Бухарин высказывает пессимистические настроения, связанные и с его собственным положением:
Он сделал также доклады, посвященные 50-летию со дня смерти Ч. Дарвина, творчеству Г. Гейне.[329] С интересом была встречена его большая статья «Учение Маркса и его историческое значение».[330]
В публицистическом творчестве Бухарина видное место занимают очерки и выступления, отдающие дань памяти видным большевикам. Так, в речи на траурном заседании Московского Совета 23 июля 1926 года, посвященном памяти Ф. Э. Дзержинского, он говорил: «Герой Октябрьского восстания, с многолетней каторгой за спиной, с кандальным звоном в своем прошлом, тов. Дзержинский после октябрьской победы стал на одно из самых трудных мест. Он оказался разящим мечом рабочей диктатуры».[331]
В выступлении в Академии наук СССР, посвященном И. И. Скворцову-Степанову, Бухарин так характеризует этого большевика: «Он был необычайно живой, страстный, антиханжеский, антибюрократический человек. Он был верный сын нашей партии, и здесь совершенно верно говорилось, что если у него и были ошибки (а у него были ошибки, как у многих из нас), то он их старался исправлять, и всю его жизнь можно считать жизнью человека, который был и остался до гроба верным сыном нашей великой партии, партии, которая с могучей уверенностью идет вперед, круша все на своем пути, и выйдет в конце концов победоносно и выведет за собой все человечество как величайшая организующая сила. И в передних рядах этой величайшей организующей силы будет постоянно маячить перед нами огромная фигура Ивана Ивановича, о котором мы вспоминаем с весельем, с уверенностью в нашу торжественную громоподобную победу».[332]
В этот период Бухарин много рисует, высказывает свое мнение о творчестве представителей художественной интеллигенции. Он ярко и вдохновенно отозвался о творчестве известного художника К. Ф. Юона:
«Живопись Юона обычно радостна и жизнеутверждающа. Его любовь к ярким цветам, его любовь к животворящему солнцу, источнику жизни, его восторженная песнь свету, божественная игра которого наполняет его полотна, это выражение его неизбывного оптимизма, не того глуповато-наивного оптимизма, который так ядовито был осмеян Вольтером в образе Панглосса, а оптимизма, подкованного глубоким проникновением в закономерности исторического бытия».