Николай II - страница 19

.

Далее в письме Александра Федоровна уточняет, что план этот уже реализуется: «Два дня тому назад Эрни распорядился послать туда [в Стокгольм] к 28-му одно лицо, которому сказано пробыть там с неделю… Я немедленно написала ответ и через Дэзи послала в адрес этого господина. И сообщила ему, что ты еще не возвратился [из поездки в Ставку]… Конечно, В. обо всем этом ничего не знает. Эрни пишет, что они [немцы] стоят во Франции, а также на юге и в Карпатах прочной стеной. Они утверждают, что уже захватили 500 тысяч наших пленных. В общем все письмо милое и любезное. Оно доставило мне большую радость»[26].

14 июля 1916 г. императрица пишет Николаю из Царского Села: «Только что принимала 6 немецких и 5 австрийских сестер [милосердия. — А. Ш.] — это настоящие светские дамы: ничего похожего на тот плохой подбор, который туда отправлен нами. Они привезли мне письма из дому и от Ирен, все шлют тебе привет»[27].

Замечу, что сразу после ареста семейства Романовых в Александровском дворе в марте 1917 г. царь и царица принялись жечь бумаги.

Из царского дневника: 11 марта 1917 г.: «…продолжал сжигать письма и бумаги…». 12 марта: «После чая продолжал приводить бумаги в порядок». 13 марта: «Все еще возился с старыми делами».

«Тем же занята Александра Федоровна: она сожгла до шести пудов бумаг, в том числе около пятисот писем от иностранных адресатов. Видели это все. Знал об этом и министр юстиции Временного правительства Керенский, отвечавший за арестный режим во дворце. Но не пытался воспрепятствовать. Знали и тогда же говорили об этом придворные. Фрейлина Ден, например, пошучивала, что Вырубова ходит подвору «почерневшая от каминной гари, как истопница», называла ее «мадам Печная Вьюшка»[28].

Что жгла чета Романовых? Переписка Александры и Николая сохранилась, дневники царя — тоже. Какие же документы могли столь скомпрометировать царскую чету? «Были сожжены многочисленные оригиналы обращений к Романовым от германских родственников. Адвокаты Романовых ссылаются на отсутствие какого-либо подтверждения этой переписки с другой стороны. Ничего удивительного. Преемники старого рейха довольно аккуратно хранят важные секреты. Боннские архивариусы редко выпускают что-нибудь из своих хранилищ. Кое-что, однако, нет-нет, да и появляется. Например, в 1967 году на страницах гамбургского журнала «Штерн» Себастьян Хаффнер предал огласке извлеченное из западно-германских архивов письмо кронпринца, относящееся к 1915 году. «Я считаю, — писал сын Вильгельма II герцогу Гессенскому для передачи своей петроградской кузине, — что нам совершенно необходимо заключить с Россией мир…»

Во-первых, «слишком глупо, что мы терзаем друг друга»; во-вторых, «если мы оттуда [из России] оттянем наши военные силы, то получим возможность рассчитаться с французами». И деловое поручение: «Не можешь ли ты связаться с Ники и посоветовать ему столковаться с нами по-хорошему?.. Только пусть он вышвырнет вот это дерьмо — Николая Николаевича».

«Вышвырнули» Николая Николаевича несколько позже, в августе. А до этого были предприняты меры, чтобы восстановить фамильные контакты»[29].

Германское правительство посоветовало княгине Марии Васильчиковой обратиться к царю с предложением заключить мир. Результатом этого стали три письма: два — из Австрии от 28 февраля и 17 марта 1915 г. и одно — из Берлина от 27 мая того же года. Все они довольно быстро дошли по назначению. «Посылаю тебе письмо Маши из Австрии, — 9 марта 1915 г. пишет Александра Федоровна Николаю. — Ее там просили написать тебе в пользу мира»[30]. Николай II и сам прочитал, и ближайшим доверенным дал: главнокомандующем великому князю Николаю Николаевичу, министру иностранных дел С. Д. Сазонову, военному министру В. А. Сухомлинову, представителю МИДа при ставке Кудашеву. Сухомлинов 24 марта записал в своем дневнике: «Вильгельм закидывает удочки через лиц, находящихся за границей и близких государю»[31].

Ряд историков утверждают, что в 1916 г. состоялся секретный визит Эрнста Людвига в Царское Село к сестре. По сему поводу американский историк Грег Кинг писал: «Хотя семейство Гессенских до сих пор отрицает, что такой визит мог состояться, кронпринцесса Цецилия вспоминала, что ее тесть, Вильгельм II, лично упоминал о нем в разговоре с невесткой. Князь Дмитрий Голицын рассказывал о том, что во время визита в Александровский дворец он увидел некоего господина в штатском, который с опаской вошел и затем скрылся за другой дверью. Впоследствии, после расспросов, он выяснил, что это был великий герцог Гессенский. Это же подтвердили Владимир фон Мекк, глава Российского Красного Креста, а также члены императорской фамилии. Есть намек на такой визит и в письмах императрицы супругу. Однажды император поехал в Ставку, а два дня спустя ненадолго вернулся в Царское Село. После того как государь уехал в Ставку во второй раз, Александра Федоровна написала загадочную фразу: «Все будет хорошо, — ты терпелив, и на тебе благословение, — я так в это верю, только придется пройти через многое. Когда я думаю о том, что для твоего сердца значат потери «жизней», то могу представить себе и страдания Эрни… Прости за плохой почерк, но после всей этой муки болят голова, глаза и ноет сердце»