Нолан пробудился от тишины. Он вздрогнул и сел на кровати. Разумеется, он спал долго, потому что сквозь ночную тьму за окном уже пробивались местами серовато-розовые пятна рассвета. Нолан встал, потянулся и вышел в холл. Здесь было темно, и вокруг царила тишина. Он подошел к двери второй спальни. Дверь была полуоткрыта. Он зашел и тихо позвал:
— Мама Долорес!
Язык Нолана словно примерз к нёбу. Даже время как будто остановилось, когда он увидел распростертое у кресла-качалки бесформенное тело. Незрячие глаза сиделки с ужасом глядели на него с опухшего пурпурного лица. Звать ее не было никакого смысла. Она уже никогда его не услышит.
А Робби…
Нолан окаменел, вглядываясь в темный угол на противоположной стороне комнаты.
Кроватка была пуста.
Наконец он обрел голос и неистово закричал.
Окно было распахнуто настежь. Он подбежал к нему, перемахнул через подоконник и упал на травянистый ковер. Он бежал по поляне, потом — между деревьями и наконец достиг берега реки. Мозес сидел в лодке, возился с мотором. Он тревожно взглянул на Нолана, когда тот с криком подбежал к нему.
— Что ты здесь делаешь?
— Мотор вышел из строя, нужен ремонт. Я пришел рано, пока жара не разозлилась.
— Ты видел ее?
— Кого, сеньор?
— Девушку — Нину?
— Ах, так вы о той самой, сеньор, — Мозес качнул головой. — Она уплыла вверх по реке на своем катамаране, два-три часа назад, как только я пришел сюда.
— Почему ты не остановил ее?
— А зачем?
Нолан яростно махнул рукой.
— Немедленно заводи мотор, мы ее догоним.
Мозес нахмурился.
— Я же вам уже сказал: нужен ремонт. Может, к вечеру…
— Нет времени, — Нолан схватил Мозеса за плечо. — Неужели ты не понимаешь? Она взяла с собой Робби.
— Сеньор, я хорошо видел, как она шла к лодке, но, клянусь вам, она была одна.
Нолан вспомнил, как пылали гневом глаза Нины, и вздрогнул.
— Что же она с ним сделала?
Мозес качнул головой.
— Этого я не знаю, но уверен — второй ребенок ей ни к чему.
— Ты о чем?
— Когда она шла к лодке, я увидел ее фигуру. — Мозес пожал плечами.
Нолан все понял без слов.
— Почему вы на меня так смотрите, сеньор? Разве не положено женщине иметь большой живот, если она носит в себе ребенка?