Нобелевский лауреат - страница 28

Перед тем, как повернуть в коридор, в конце которого находился зал, министр вдруг остановился и дал Ванде знак сделать то же самое. Перед дверью в зал уже толпились журналисты. Заведующая Отделом по связям с общественностью пыталась навести хоть какой-то порядок, но журналистов было слишком много.

— Я хочу, чтобы ты мне докладывала, когда появится что-то новое, пусть даже незначительное. Я хочу быть в курсе. Вот, возьми.

Он протянул Ванде листочек, на котором был написан номер мобильного телефона, явно, его личного. Этого номера не было ни на визитках, ни в телефонном справочнике министерства. Ванда взяла листочек и небрежно сунула его в сумку — может быть, более небрежно, чем хотела это сделать.

— Послушай, — продолжил Гергинов. — Понятно, что пресс-конференции тебе не по душе, но поверь, я их созываю не для собственного удовольствия. Ты не представляешь, какому натиску со стороны СМИ мы подвергаемся. И если они захотят, запросто могут нас закопать. А вместе с нами — и твоего нобелевского лауреата. Это я тебе говорю не как министр, а как коллега. Ты будешь только присутствовать. Вмешиваться не надо — все равно, что тебя нет. А когда разгребем эту кашу, у тебя будет достаточно времени, чтобы стать звездой.

— Я понимаю, — сказала Ванда. — И все-таки, почему я?

— Ну, ты и зануда, — засмеялся министр. — Ведь я же тебе объяснил. К тому же случай особенный, как раз для тебя. Я ведь знаю, как тебе нравятся такие вещи. Стихи пишешь, то да се… Ладно, ладно, нечего смущаться. Я ведь тоже человек искусства, ты это знаешь. Мы, так сказать, родственные души.

Инспектор Беловская судорожно сглотнула слюну. «Так тебе и надо! Нечего допытываться!» — наверное, подумала бы она, если бы в этот момент была в состоянии думать. Хотя логично: раз Система в состоянии расследовать поступки других людей, значит, она может делать то же самое и со своими служащими. Что могло бы ее остановить? Что?

Они повернули в нужный им коридор, и Ванда невольно отстала на два шага, прячась за широкую спину министра. Такой широкой она ее не помнила. От земли до неба.

Пресс-конференция продолжалась не более двадцати минут. На вопросы журналистов отвечали сам министр и шеф Ванды. Сама она сидела в конце первого ряда, среди журналистов. А их и вправду было слишком много, даже для пресс-конференции министерства. Мест в зале не хватило, так что многие толпились у двери. Ванда насчитала по крайней мере десять телевизионных камер, но была уверена, что их намного больше.

Министр не сообщил ничего конкретного. Только повторил, что все силы полиции брошены на поиски пропавшего писателя, к тому же похищение такой всемирно известной личности, как господин Гертельсман, является преступлением, равного которому в Болгарии еще не было. В завершение он заверил представителей средств массовой информации, а в их лице и всю международную общественность, что болгарская полиция сделает все от нее зависящее, чтобы инцидент с писателем закончился благополучно. Шеф Беловской добавил, что дело поручено самым опытным специалистам, при этом вообще не смотрел в ее сторону, несмотря на то, что они поздоровались при входе в зал. Он пояснил, что работа ведется в нескольких направлениях, разрабатываются разные версии, и попросил журналистов не публиковать информацию, которая может навредить расследованию и всей операции по спасению Гертельсмана. При этом подчеркнул, что министерство не будет сообщать никакой предварительной информации, и если что-то непроверенное появится в публичном пространстве, это будет означать, что оно исходит из нелигитимного и недобросовестного источника.

— А нельзя ли поподробнее? — выкрикнул кто-то из задних рядов. Его коллеги одобрительно загудели.

— По крайней мере, вам известно, жив ли Эдуардо Гертельсман? — выкрикнул другой почти у самого уха Ванды. Зал снова загудел.

Министр жестом попросил всех замолчать, включил свой микрофон и сказал:

— Мы все надеемся, что господин Гертельсман жив.

В зале послышался недовольный ропот. Журналисты ни на что не надеялись — они пришли, чтобы получить информацию.