Ночь Патриарха - страница 11

Стареет он, нет прежних сил, несокрушимой воли к действию. А самое главное, нет уже неудержимого стремления к абсолютному всевластию, пропало желание постоянно доказывать не только другим, но и самому себе неограниченную власть «хозяина» над страной. Уже не таким нестерпимым стал огонь, всю жизнь сжигающий его изнутри, заставляющий всё время, начиная с самого детства, утверждать свою значимость в этом жестоком, несправедливом к нему, мире. В принципе он достиг, чего хотел, и теперь у него вообще не осталось никаких честолюбивых желаний, устремлений.

Патриарх в который раз стал вспоминать своё детство и путь, который он, рождённый в жалкой хибаре, щуплый, малорослый, никем не любимый, всеми презираемый мальчишка с потраченным оспой лицом и искалеченной левой рукой, прошел в течение жизни.

В детстве он любил в сумерках забредать в нижний приречный район Гори, где стояли красивые дома и жили богатые люди. Он заглядывали в освещённые окна, за которыми происходила незнакомая для него, сказочно чудесная жизнь, слышалась музыка, звенел счастливый детский смех. У одного раскрытого окна Сосо останавливался чаще, чем около других. Прекрасная фортепьянная музыка, раздававшаяся в доме, завораживала его.

Однажды он залез на стоящую около дома чинару и заглянул в комнату. За роялем сидела девочка с длиной каштановой косой, перевязанной на затылке большим белым бантом. Тонкие пальцы ловко двигались по клавиатуре. Девочка показалась Сосо невероятно красивой — он таких раньше никогда не видел.

Потом он регулярно приходил к этому дому, залезал на чинару и слушал незнакомую ему прежде, завораживающую, удивительно красивую музыку. Он часто видел эту девочку, выходящей из дверей в сопровождении горничной с нотной папкой в руках. Иногда девочку сопровождал молодой человек, очевидно, её брат.

Как-то, когда Сосо залез на свою чинару, его заметил городовой и, грубо обозвав «паршивым пащенком», пригрозил, что, если ещё раз увидит его около дома, то сдаст в участок. После этого Сосо приходилось быть крайне осторожным: он подходил к дому только после того, как убеждался, что городовой дежурит в другом месте. Это был его первый в жизни урок конспирации.

Когда Сосо приняли в духовное училище, вместо старого рванья, отдаваемого матери после того, как его по очереди уже относило несколько поколений мальчишек хозяев, у которых Кето подённо работала, он получил новую форму — голубую рубашечку-косоворотку и серые брючки. Это была его первая приличная одежда.

В классе он был самым малорослым и хилым, но с первых же дней ему удалось утвердиться, благодаря своей смелости и отваге. Тщедушный Сосо дал понять, что задевать его небезопасно. Кроме того, он оказался очень способным, быстро усваивал новый материал и, главное, у него была необыкновенная память. Он, практически никогда не встречавшийся до этого с русским языком, очень скоро стал довольно правильно говорить по-русски, обладая приличным запасом слов. Но от грузинского акцента, как ни пытался, он не мог избавиться всю жизнь.

Постепенно Сосо стал приобретать в училище всё больший авторитет, поскольку без особых усилий отлично учился, а кроме этого, обладал прекрасной реакцией и редко встречающейся интуицией. Он быстро стал чувствовать, что умнее и способнее своих соучеников. Несмотря на то, что Сосо по-прежнему оставался самым маленьким и хилым, мальчишки стали считаться с ним и даже уважать.

Позже, когда он стал руководителем «команды», а проще говоря, бандитской шайки, занимавшейся экспроприацией ценностей у тбилисских и бакинских богатеев, все хитроумные планы операций были придуманы и разработаны им самим — только тогда уже не Сосо, а Кобой.

Спустя какое-то время после поступления в Духовное училище, приобретший уверенность Сосо, аккуратно причёсанный, одетый в свою, как он считал, «чудесную» школьную форму, пришёл к дому, где жила девочка с косой, перевязанной белым бантом. Из окон по-прежнему слышалась красивая фортепьянная музыка.

Через 20 минут музыка смолкла и девочка вышла из дома в сопровождении своего брата. Сосо, прячась за чинарами, сделал круг и пошёл им навстречу. Но они, разговаривая между собой, его просто не приметили. Сосо повторил свой манёвр, но на него опять не обратили внимания. Когда он попался навстречу сестре и брату в третий раз, его, наконец, заметили.