Ночь заканчивается рассветом ( Бонус к первой книге "Дочь княжеская" ) - страница 14

— Ты — проклятый урод, как все ваши! Я знала, знала, что ты только притворяешься нормальным, а сам такой же. Ты…

Докричать, впрочем, она не успела. Замолчала, и её лицо мгновенно залило ужасом. Эрм плюнул с досады. На войне хуже женщин и детей нет ничего. Медленно обернулся.

Рахсим довольно улыбался. Ещё бы!

— Я уж думал, померещилось, — с усмешкой сказал Рахсим. — А оказывается, нет. Надо же, живой. Да ещё и с подружкой…

Маги Опоры — особенная статья. Не каждый пойдёт на такую должность, тут особый характер нужен. Но те, кто соглашался и кого не сворачивало с ума к третьему году службы, превращались в чудовища. Даррегашу Рахсиму, насколько Эрм помнил, было уже под сотню, был он сволочь и был он подлец, а ещё он был очень силён даже среди себе подобных. Любой маг Опоры по определению сильнее простого бойца, но и у них существовали свои ранги. Ранг Рахсима был очень высок.

— Ну, иди, что стоишь… — кивнул Рахсим на дорогу. — Не здесь же с тобой… беседовать.

Сихар открыла было рот, высказаться, но Эрм крепко стиснул её руку и прошипел в ухо:

— Молчи. Хотя бы раз послушай доброго совета, дурная башка! Голос создаёт мост для злой магии; молчи!

Что они попались благодаря ей, было понятно и так.

— Отчего же, пусть поговорит, — лениво предложил Рахсим. — «Стрел» вот только при себе нет, жаль, закончились. Но это ничего, дойдём до места, вскрою запас.

— Чтоб ты сдох! — с искренней ненавистью выдохнула Сихар, обращаясь к магу.

Когда целитель такого уровня желает кому-то погибели… Рахсим отвлёкся, отводя неумелое, но очень мощное проклятие. И Эрм одним движением кисти, без замаха, как учили, отправил нож в короткий полёт. Лезвие вошло в переносицу с влажным хрустом. Рахсим закатил глаза и умер, не успев даже вскрикнуть. Сталь в мозгу не способствует здоровью и долголетию даже у магов самого что ни на есть высокого ранга.

Эрм выдернул нож, обтёр лезвие об одежду убитого. Забрал с куртки Рахсима чёрные цилиндрики «резерва», их было аж пять. Сихар жестоко тошнило, но в промежутке между спазмами она ухитрилась выдавить из себя:

— Эрм… Дети…

Дети. Платформы стояли впереди на дороге, и по поведению охраны Эрм увидел, что они там пока не поняли ничего. Им велели ждать, вот они и ждали.

Платформы окружал тонкий, но весьма прочный щит. Он отсекал звуки и не позволял Силе утекать в пространство. Смотреть на смертельно перепуганных малышей было выше человеческих сил. Когда-то в такой же клетке кричала его маленькая сестра. Звала маму, отчаянно веря, что мама придёт и спасёт; не дозвалась… Он себе всё это очень хорошо представлял.

В звенящей тишине расплывалось по магическому фону пятно ужаса, страха и смертельной муки. Наглядная картинка к словам того неумершего, доктора сТруви. Эрм видел на краях этого пятна тускловатые проблески, некротические изменения ткани мира. Странно, что Рахсим их не видел. А может, видел? Может, тоже питался этой дрянью, как местные Ходящие-в-Ночи? Только Канч сТруви, используя свои особенности, спасал, а этот жрал без меры и без совести. Потому и потащился лично в поход, хотя мог бы отправить помощников рангом помладше.

Простите, мысленно сказал Эрм несчастным малышам. Вам уже не помочь. По-другому уже не помочь никак. Он сжал в руках снятые с убитого Рахсима артефакты «резерва». Сила выхлестнулась громадным потоком. И вслед за нею пошла волна собственных боли и ярости, как тогда, в городе, только во стократ сильнее. Тело выгнуло в судороге, боль ошпарила кипятком оголённые нервы. И это всё продолжалось, продолжалось, продолжалось…

Он пришёл в себя на спёкшейся в стеклянистую корку земле. Пахло как после отгремевшей только что грозы. Вокруг не было ничего. Ни платформ с пленными детьми, ни солдат, ни трупа проклятого Рахсима. И заодно уже изрядного участка леса. Скалы по левую сторону дороги почернели и покрылись зловещего вида трещинами. Солнце равнодушно заливало мир потоками зелёного жара.

— Проклятый ублюдок, — горько сказала ему Сихар. — Урод, — и вдруг завизжала на предельной ноте — Скотина!

Она толкала и била его кулачками, с тем же успехом могла бы бить скалу. Он ничего не чувствовал. После неконтролируемого выброса, как всегда, пришла пустота.