Ночные трамваи - страница 68

Она прошла в ванную, умылась, причесалась и пока пила чай на кухне, — Надежда Ивановна хотела подать в «залу», но Светлана махнула рукой, сама села к краю старого деревянного стола, который много раз скоблили ножом, — да, пока она пила чай, ела ватрушки, то позабыла о звонке Матвея.

Вчера она допоздна говорила с отцом. Он слушал, потирая щеки, то поскрипывая пальцами, зажимая их в замок, покачивал головой, говорил: мол, ведь копали следственные органы, у них опыт, рыжий белорукий следователь Фетев хоть и был ему неприятен, но все же он профессионал, разве Светлана да и Петр Петрович способны тягаться с ним. Ведь у Фетева были помощники, он вытащил на свет божий самых неожиданных свидетелей, да и Топан признался, а то, что Антон все отрицал, — это суд во внимание не принял.

Все так, соглашалась Светлана, все так, но она в науке привыкла проверять все сама и если уж решилась это сделать ныне и приехала сюда, то отец обязан ей помочь. Надо начать со свидетелей, пусть они снова расскажут, как все было, не перед судом, а ей самой, только пусть расскажут всю правду. Не каждый из них на это пойдет, а ради Светланы, может быть, и никто не пойдет, но ради Петра Петровича Найдина… Ну почему не попробовать, отец?! Да, конечно, она знает, как Найдин доверяет официальным лицам, особенно в таком деле, как суд, в нем это от армейской жизни… Но ведь надо только проверить. Если убедятся, что суд был праведный, что все произошло на самом деле, как это написано в приговоре, они отступятся, смирятся с тем, что Антон преступник, и им придется лишь ждать и надеяться, что его отпустят досрочно, и верить: он не сломается. Но если они не попробуют отыскать истину, то сами себе не простят, ведь сомнения уже зародились, они зародились там, в таежном поселке на берегу реки, в комнате, окрашенной в серое, когда Антон шептал: не верь никому… не верь… Ты же знаешь, отец, Антона, разве он мог бы поклясться ей в неправде?

Все, конечно, бывает, согласился он, все бывает, не среди ангелов живем, он это понимает, но… у него нет опыта в таких делах. А она сказала: опыт есть, он только сам не замечает, какой у него богатый опыт, ведь столько лет жители Третьякова и его окрестностей несли ему свои горести, он копался в них, невольно отличая правду от лжи, чтобы суметь помочь безвинно обиженным. Они привыкли верить в него, эти люди, а среди них были и такие, которых покруче сворачивали, чем Антона, пусть дело и не доходило до суда, но, чтобы перебить хребет человеку, порой иногда хватает и дурного слова. Сколько же всего такого навидался отец?

Но Найдин тоже был упрям, так они ни о чем не договорились вчера, и сейчас, когда она пила чай, то мысленно возвращалась к вечернему разговору и первое возбуждение, улегшееся было после телефонного звонка Матвея, вернулось к ней. Почему старый упрямится?.. Боится, что если вдруг и в самом деле окажется — Антон полностью невиновен, то он будет выглядеть чуть ли не соучастником тех, кто упек его за решетку, потому что поверил этой сволочи из-за их официальных постов и должностей?.. Если это так… В ней все более и более разрасталось раздражение. Внезапно она увидела лицо отца, он сел напротив нее к столу.

На этот раз она взглянула на него без улыбки.

— Что ты за ночь надумал?

У него все еще был упругий взгляд непоблекших зеленых глаз с желтизной, он чуть склонил почернелую лысую голову, усмехнулся:

— А что я надумал?.. Все то же…

— Значит, — сказала она, — ты не хочешь мне помочь?

Может быть, зря она так сказала, сразу став суровой и резкой, ведь отец тоже не любил, когда так с ним разговаривали, но он словно бы и не обратил внимания на ее тон, сказал, стараясь быть спокойным:

— Я раненько звонил Зигмунду… Лосю. Ты знаешь. Он ведь областной прокурор… Я и раньше к нему…

Да, она знала этого старого отцовского приятеля, знала, какая тяжкая доля в свое время ему выпала, но почему-то совсем упустила из виду, что Лось занимает такой пост, пожалуй, потому, что в последние годы не помнила вообще о нем, да Лось в таком возрасте… Но ведь и другие служат, на еще более высоких постах… Однако же упоминание о Лосе насторожило Светлану. Она ждала. Отец прокашлялся, сказал скрипуче: