Ночные трамваи - страница 69

— Фетев-то у него сейчас замом. Да не в этом дело, — сам себя перебив, поморщился отец. — Лось-то дело Антона напросвет знает. Сказал твердо: в нем все верно. Все! И Антон… — Тут отец вскричал, как от боли: — Ну что я могу поделать, коль Антон на соблазн пошел?!..

— Не пошел! — тут же вскрикнула Светлана.

— Да разве мне Зигмунд врать будет, ну сама посуди?

— А плевать я на него хотела!.. Не было ничего с Антоном. Не было!

Отцу и в самом деле было больно, лицо его перекосилось, он прижал ладонь к щеке, потому что она дернулась в тике, но то злое упрямство, что утвердилось в ней, перехватило дыхание, она мгновенно вдруг почувствовала: если поверит отцу, поверит Лосю — всему тому, что сейчас говорилось, то может отступиться, а если это произойдет, она сама себя зачеркнет. Такого четкого, ясного ощущения ей еще не приходилось испытывать, и оно укрепило в ней решимость проверить все самой.

Она посмотрела на отца, как сидел он, словно усохший, сделавшийся сразу щуплым, и невольно вспомнила слова Сергея Кляпина об отце, что ныне он не более как «суетной мужичонка» и «толку от него ну никакого»; когда говорил это Кляпин, она смолчала, ей надо было дать выговориться этому балаболу, потом эти слова забылись, а сейчас вспомнились, и Светлана уж окончательно рассвирепела.

— Ну и черт с вами! — закричала она. — Я сама… сама до всего докопаюсь. Антон тоже не из тех, кто врет. Может быть, он почестнее твоего Лося. А он мне поклялся, самой жизнью, матерью, любовью, всем самым святым поклялся — не виновен!

Отец вскинул голову, хотел что-то сказать, но она не дала, грохнула тарелкой об пол:

— Да идите вы все!.. Я сказала: сама!

И прошла мимо прижавшейся к косяку Надежды Ивановны.

Светлана знала Александра Серафимовича Потеряева еще с тех пор, как росла в Третьякове, хотя тот и был лет на пять ее старше и жил в Поселке. Высокий, широкий в плечах, лицом хмурый, этим вообще отличались заводские, но когда он объявился у них в институте, этой хмурости как не бывало. Ему требовалась помощь, он задумал многое сделать на этом маленьком заводе, но денег у него не было, ученые могли ему помочь только бескорыстно, а это возможно, если плановые работы ученых как-то совпадут с замыслами Потеряева. Светлана уговорила Матвея свести Потеряева с теми, кто был занят прокаткой стали особых профилей, кое-кого Потеряев нашел в Свердловске. Однако же какое-то время она проверяла, как идет работа для Потеряева, и он ей был благодарен.

Начинать надо было с него. Ведь Антон работал на подсобном при заводе. Она с детства знала: в Поселке семьи разные, и за каждой из них с давних-предавних времен упрочилась пожизненная слава. Занозиных, к примеру, всегда считали гуленами, но на работу злыми, они чаще всего трудились подле плавильных печей, а по праздникам их боялись, потому как буйством своим потрясали чуть ли не весь Третьяков. Лизновы были из породы воровских, всегда приберут к рукам где что плохо лежит. Если у кого в Поселке пропадало что-нибудь стоящее — шли к Лизновым, даже если там не находили ничего, все равно считали: это непременно кто-нибудь из них стащил, ведь Лизновых, как и Занозиных, не один десяток дворов… Были и другие семьи со своими стародавними ярлыками и время не смогло эти ярлыки стереть. Потеряевы из праведников, их всегда назначали во главе разных артелей, доверяли им дела серьезные и свято верили: промашки не будет. Наверное, поэтому-то Александр Серафимович после того, как закончил институт, чуть ли не сразу стал начальником цеха, а вскорости и главным инженером, а когда отозвали директора — человека не местного, которым в Поселке не очень-то были довольны, — как-то само собой вышло, что директорствовать сел Александр Серафимович… Светлана все это слышала, обо всем этом знала.

Она позвонила ему на завод, и, на ее счастье, он оказался в кабинете, обрадовался, услышав, что она в Третьякове, сказал: немедленно высылает машину.

Шофер был пожилой, вышел из серенькой видавшей виды «Волги», увидел Светлану на крыльце, снял кепочку, взмахнул ею, склонил седую голову: