Noir - страница 10

Слуги напряглись, завидев мою фигуру, повариха что-то запричитала и начала подгонять молоденькую горничную, что показывала мне комнату в первый вечер. Я вскинул руки и уселся за дубовый стол, со словами:

— Не стоит накрывать в столовой, я могу поесть и здесь. Все же лучше, чем одиночество за огромным столом, — выдержав паузу, я посмотрел на седовласую женщину в цветастом фартуке. — Как вас зовут?

— Маргарет, — ответила та, мягко улыбнувшись.

— Готье, — представился я. — Чем будете потчевать? — широко улыбнулся, и кухарка ответила тем же.

Показалось, что от банальной вежливости она словно ожила и засияла. Вся встрепенулась и принялась показывать на кастрюли, стоящие на печке:

— Все, чего сударь пожелает. Есть и овсяная каша на свежем парном молоке, и омлет с зеленью и козьим сыром, и оладьи с кленовым сиропом.

— Звучит настолько вкусно, что я попробую все.

Я поел быстро и в прямом смысле от пуза. Горничная, что помогала Маргарет, ушла по своим делам — работы в замке много; а я остался на кухне, попросив чашечку крепкого кофе и думая, как вывести кухарку на разговор и не показаться при этом сумасшедшим.

— Маргарет, присядьте, — попросил я, — вы, поди, все утро на ногах.

— Ох, ваша правда, сударь. Никогда не знаешь, что захочет на первую трапезу граф дю Мен, приходится готовить все его любимые блюда. Иначе гнева хозяина не избежать, — она глубоко вздохнула и долила остатки из кофейника в металлическую чашку. Уселась напротив и устало улыбнулась.

— Здесь, в замке, витает странная атмосфера, вам не кажется? — начал я издалека. — Как будто сквозняк гуляет, и воздух такой липкий иногда, зябкий.

— Все заметили, а толку? В деревне, что за лесом, много не заработаешь, а граф, хоть и строг со слугами, но платит исправно. Вот и едем, — Маргарет махнула рукой. — Я долго привыкала к холоду замка, а вы тут всего несколько дней.

Помолчали. Я отхлебнул глоток вкусного напитка, Маргарет повздыхала. И тогда я решился, задал вопрос в лоб:

— Маргарет, а вы верите в призраки?

Спросил и тут же затаил дыхание.

Она долго молчала, пристально изучая меня глазами, что от старости заволокло бледной поволокой. Нахмурилась, пожала пухлыми плечами и наконец-то ответила:

— Никогда с ними не сталкивалась, но люди говаривают всякое. Я человек набожный, религиозный, но есть ведь вещи, которые церковь объяснить не может.

— Да, — протянул я, уставившись в свою чашку.

— Я только слышала, что призраков, коль ты уж с ними пересечешься, никогда нельзя звать по имени, — она слегка передернулась. — Даже, если они настаивают и твердят его, никогда вслух произносить нельзя — быть беде.

— В смысле? — от этой информации я встрепенулся.

— Старуха одна живет, прямо на границе с лесом — древняя, слепая совсем, как только дышит еще. Ходят к ней из поселений за зельями разными — от суставов, от сна беспокойного. Слепая старуха, но крепкая. Такая и нас переживет на корешках своих, да на травках, подколдовывая. Так вот, говаривала она, что ежели призрака позвать или заговорить с ним, то он может вернуться в свое тело или переселиться в чужое. А призраки обычно ведь души неспокойные, злобные, — Маргарет задумчиво посмотрела на меня и улыбнулась. — Но это всего лишь сказки да преданья. Ерунда от бабки спятившей, я в такое не верю.

Интересно. Очень интересно…

— Неужто один раз имя назвать — и призрак ожить может?

— Кажется, она говорила, что звать нужно столько раз, сколько дней мертв человек. А вам зачем, сударь?

— Да так, люблю все неизвестное. Я-то не церковный человек, тем более атмосфера здешняя уж больно располагает слушать такие вот байки, — пожав плечами, я быстро допил свой кофе и поднялся из-за стола. — Спасибо вам за завтрак, Маргарет. Вы были очень добры.

Кухарка кивнула ласково и улыбнулась напоследок.

Весь день меня не покидало какое-то беспокойное чувство. Словно изнутри что-то шевелилось в моем бестелесном лике, вертелось, переворачивалось. Объяснить такие метаморфозы я не могла, поэтому слонялась по замку и вздрагивала каждый раз, когда ощущение усиливалось.

Как стемнело, поднялась по лестнице да прошла в покои графа. Полюбовалась благоверным, пока он отходил ко сну, повздыхала над его холодной красотой и молча вышла из комнаты.