Носкоеды - страница 19

Куда там у нас делся Хихиш?

Хихиш вернулся в «Килиманджаро». Клуб был уже закрыт, и даже решетка заперта, и Хихишу пришлось лезть в окно.

В клубе все было вверх дном. Стулья раскиданы; на полу в луже воды мок чей-то ботинок, а у входа валялся несколько носков — их пороняли дикие носкоеды, когда Хихиш облил их из сифона.

Хихиш принялся тщательно обшаривать углы. Где-то здесь он в пылу драки обронил свой амулет.

Ну конечно! Там, в углу, за ящиком с пустыми бутылками, что-то виднелось.

Точно! Кожаный мешочек с амулетом!

Хихиш уже было протянул руку, но мешочек отпрянул как живой. И опять. Хихиш попытался его схватить, но тот снова увернулся. Хихиш ринулся за ним, споткнулся о ящик с бутылками и услышал издевательский смешок.

— Так я и знал, что ты вернешься за этой штучкой, — осклабился Дедерон. — Дай, думаю, подожду.

Он насмешливо помахал мешочком перед самым носом Хихиша:

— Что это такое?

— Дай сюда.

— Что это? — повторил Дедерон. — Ценная штучка?

— Для меня — да. Это подарок. Мамин подарок, — сказал Хихиш — и тут же пожалел об этом.

Дедерон прямо закатился от хохота. Можно подумать, он в жизни не слыхал ничего смешнее.

— Ма… ма… мамочкин подарочек, — всхлипывал он.

Хихиш бросился на него, но Дедерон был настороже. Он отступил на шаг и подставил Хихишу ногу. Хихиш влетел головой в угол стола. У него аж искры из глаз посыпались.

Дедерон протянул руку и как котенка вздернул Хихиша в воздух. Пальцы у бандита были как клещи — Хихиш вырывался, да без толку.

— Ладно, хорош веселиться, — буркнул тощий носкоед. — Слушай сюда, Хихиш. Ты мне нравишься, хоть имя у тебя дурацкое, и с виду маменькин сынок. Но подраться не дурак. Классно ты нас облил, корешок, я заценил. Так что — давай к нам.

— Куда это — к вам?

Ножик разжал хватку. У Хихиша ныло все тело.

— Про Большого Босса слыхал? — спросил Дедерон.

Хихиш помотал головой.

— Когда-то верхний город принадлежал ему весь. Давным-давно. То был век нейлона и дедерона. Об этом-то ты слышал?

— Об этом слышал, — сказал Хихиш. — Дедушка рассказывал.

— Туламор Старший — Падре, самый крестный из всех отцов! И я, Дедерон, буду не хуже, чем он. Я уже прибрал к рукам нижний город, но мне этого мало.

Хихиш так и подскочил:

— Туламор Старший?

— Так ты его знаешь?

Хихиш лихорадочно соображал. Сказать, что это его дядя, отец ужасных кузенов?

— Ну?!

— Имя слыхал, — опомнился Хихиш. Голос у него дрожал.

— Вот видишь. Но он давно вышел в тираж, и скоро Большим Боссом стану я. Так что держись меня — не пропадешь.

— Не хочу, — твердо сказал Хихиш.

— А это хочешь? — и Дедерон помахал в воздухе амулетом. И дважды свистнул.

В ту же секунду, как из-под земли, появились два носкоеда с ржавыми булавками в ушах.

Подхватили Хихиша под руки и поволокли в подвал.

«Сейчас они меня там запрут, — подумал Хихиш. — А там мусор и крысы».

Носкоеды терпеть не могут воду и боятся собак; но хуже всего крысы.

(Самое время вам об этом сказать.)

Видя его испуг, Дедерон развеселился:

— Можно было бы тут тебя и оставить, — ухмыльнулся он, — но не буду, так и быть. Сдается мне, тебе бы это не понравилось, — и приказал: — Завяжите ему глаза.

Хихишу завязали глаза платком.

«Это конец», — подумал он.

Перед глазами плыли красные круги, он ничего не видел. Что-то скрипнуло, потянуло сквозняком, четыре руки толкнули его в спину — и он полетел.

И приземлился на четвереньки.

Он содрал повязку с глаз и поднялся на ноги.

— Теперь уматывай, — вполне дружески сказал Дедерон. — Когда поумнеешь и захочешь к нам — приходи за своей штучкой. Где меня найти, ты знаешь.

— Где? — только и выговорил Хихиш. Эту битву он проиграл.

— Возле «Килиманджаро» всегда есть кто-нибудь из наших. Они тебя проводят.

А больше Хихишу не сказали ничего.

Даже захоти он спросить еще что-нибудь — было не у кого. Он стоял посреди неведомого нижнего города — один-одинешенек.

А в это время Губерт мчался по ночному городу. Никакой страх не заставил бы его побежать — Губерт был ужасно ленивый пес; сейчас он бежал только потому, что хотел избавиться от носкоеда, который вцепился ему в шкуру зубами и когтями.

Улица спустилась к реке. У берега осел старый пароход — вернее сказать, остов парохода, старый и ржавый насквозь.