Носкоеды - страница 20

На воде покачивалась лодка с одиноким рыбаком. Рыбак светил на поплавок карманным фонариком — и в голове у Губерта мигом просветлело.

Очертя голову он кинулся в воду. Он нырял, отдувался, кувыркался — и тяжесть свалилась с его загривка.

Скинул-таки носкоеда!

Губерт поспешно выбрался на берег, встряхнулся и припустил домой: хозяйка, небось, уже в отчаянии.

Весь город спал. Только рыбак удил рыбу в темноте.

Он и сам клевал носом в своей плоскодонке, как вдруг поплавок запрыгал по воде, и удилище задергалось в руках. Рыбак уперся посильнее и принялся тянуть.

Видать, крупная рыбка попалась! Он поднапрягся — и добыча с плеском упала на дно лодки.

И что же это было такое?

Рыбак понятия не имел, что это и есть ли у него имя. Меж тем имя у него было, и весьма благородное — Туламор.

Вот свезло!

Плавать-то носкоеды не умеют! Будь то озеро, река или просто ванна — носкоед мигом разбухает, тяжелеет и идет ко дну.

Не попадись Туламор на крючок — лежать бы ему на дне.

Ну хватит на сегодня, решил рыбак, пойду лучше высплюсь. Все равно рыба не клюет.

А странный улов перевалился через борт и выбрался на берег.

Туламор-младший валялся в траве у стены набережной, как старая потрепанная тряпка.

Он был как в бреду и едва дышал.

Он хотел позвать на помощь, но звук, который он издал, походил разве что на скрип влажного полотенца, когда им протирают барную стойку.

Ничего не добившись, он впал в долгую дремоту. Все случившееся казалось ему беспорядочным кошмарным сном. Все качалось, будто на волнах, и он сам словно уплывал в какую-то неизвестную даль.

И голоса, раздавшиеся у него над головой, тоже, казалось, исходили откуда-то издалека.

— Ну что, крышка ему? — спросил один голос.

— Да нет пока. Молодой да живучий. Хотя досталось ему, конечно, — ответил второй.

— А взялся-то он откуда? По нему сразу видать — домашний. Да еще, небось, сын богатого папеньки и благородной маменьки.

— Вот такие-то чаще всего из дому и сбегают! — поделился житейской мудростью второй голос.

Туламор-младший слышал эти голоса, но был так слаб, что даже не мог открыть глаз.

А потом почувствовал, как кто-то один берет его за руки, а кто-то другой — за ноги.

— Тащите под крышу. Надобно ему высохнуть! — велел кто-то длинный и тощий. С головы у него свисало множество мелких косичек.

— Конечно, Карлос!

Было видно, что его тут все слушались.

Карлос был — как и все остальные — бездомным бродягой, поэтому его «под крышу» означало «под мост».

Вам может показаться странным, что среди носкоедов есть бездомные и бродяги. Но они есть. Все они когда-то жили у тех людей, с которыми, к сожалению, жизнь обошлась жестоко. Сначала они лишались работы, потом дома, потом друзей, потом семьи — и в конце концов лишались своего носкоеда.

Эти носкоеды, оставшись без хозяев, решили остаться бродягами и жить без крыши над головой, и даже находили в этом своеобразное удовольствие.

Июль стоял жаркий, и река так и манила искупаться. Носкоедов очень радовало одно обстоятельство: среди множества дурных людских привычек была одна полезная — когда люди шли купаться, они снимали носки!

Вот придет зима, тогда они бросят город и, как птицы, тоже потянутся к югу…

Так что сейчас у Карлоса было чем накормить этого несчастного утопленника.

Он выбрал розовые ползунки и порвал их на несколько клочьев. Ползунки он добыл на прошлой неделе, одна молодая мамаша оставила их на одеяле. Отошла на минуточку со своим малышом к воде — а когда вернулась, ползунков уже не было.

Детские ползунки — вещь не только тонкая и мягкая, но и очень питательная.

Так что, съев два или три обрывка, Тулик открыл глаза.

И тут же закрыл их снова. Только бы не видеть косматых, нечесаных голов, которые над ним склонились.

— Он приходит в себя! — шепнул Карлос.

«Где же все, почему меня не ищут? Неужели даже Рамику на меня начхать?» — горестно подумал Туламор-младший.

Но глаза так и не открыл. Сделал вид, что заснул.

А минуту спустя его и в самом деле сморил сон.

Так что бродяги укрыли его лоскутным одеялом и разошлись по своим берлогам.

Той ночью не спал и Рамзес. Не найдя брата в доме профессора, он побежал на улицу.