Новая российская дипломатия. Десять лет внешней политики страны - страница 5
– радикальное изменение механизмов формирования внешней политики в
результате демократизации политической и общественной жизни; все более активное
воздействие на этот процесс парламента, средств массовой информации и
общественного мнения;
– ослабление координационного начала в развитии международных связей, диапазон которых существенно расширился благодаря открытости общества по
отношению к внешнему миру;
– быстрый и поначалу неупорядоченный выход российских регионов и
субъектов Федерации на прямые связи с сопредельными регионами и с местными
органами власти зарубежных государств;
– резкий переход к информационной открытости внешней политики при полном
разрушении аппарата советской внешнеполитической пропаганды и других
государственных механизмов формирования образа страны за рубежом;
– перевод на негосударственные рельсы развития целых направлений
международных связей, ранее находившихся под жестким контролем государства: торгово-экономическое и инвестиционное сотрудничество, обмены в области науки, культуры и т.д.
Начальный этап формирования российской внешней политики был отражением
бурного и во многом стихийного процесса становления демократии и рыночной
экономики в стране со всеми его противоречиями и издержками.
Распад советской политической системы произошел столь внезапно и
стремительно, что ни государственное руководство, ни тем более российское общество
не имели, да и не могли иметь в тот момент полного представления о дальнейших
путях развития страны, в том числе о ее внешнеполитических приоритетах. Об этом
прямо и откровенно говорил в 1992 году, выступая в Верховном Совете, первый
Президент России Б.Н.Ельцин: «Болезненное переходное состояние России не
позволяет пока четко разглядеть ее вечный и одновременно новый облик, получить
ясные ответы на вопросы: От чего мы отказываемся? Что хотим сберечь? Что хотим
возродить и создать вновь?»5
В общественном сознании царила эйфория перемен. Тогда многим казалось, что
стоит лишь резко сменить политические ориентиры, как большинство проблем начнет
решаться само собой как во внутренних, так и в международных делах. Например, подобно тому, как в экономической стратегии расчет строился на том, что резкая
либерализация цен и
5 «Российская газета». 7 октября 1992 г.
включение рыночных механизмов сами по себе создадут положительную динамику
развития, во внешней политике ожидалось, что радикальный поворот от конфронтации
к сближению с западными странами автоматически изменит их отношение к России и
мобилизует массированную политическую поддержку и экономическую помощь. Эти
завышенные ожидания оставили свой отпечаток в первой редакции
внешнеполитической Концепции России, принятой в 1993 году6.
Следует признать, что для таких надежд в тот момент действительно было
немало оснований. К концу 80-х – началу 90-х годов произошло реальное улучшение
международного климата. Демократические перемены в нашей стране, а затем
драматические события августа 1991 года в Москве вызвали массовые симпатии к
России и поддержку ее руководства во всем мире. Большинство российского
общественного мнения приветствовало курс на сближение с бывшими противниками
СССР, ожидая от него реальной отдачи для интересов страны.
В действительности все оказалось намного сложнее. На фоне серьезного
ухудшения социально-экономической обстановки в первые годы реформ произошло
обострение идейной и внутриполитической борьбы. Внешняя политика стала одной из
сфер государственной деятельности, которую также начали захлестывать споры о
принципиальном выборе пути развития страны. Не обошли они и проблему
взаимоотношений России с западными государствами. Стоит в этой связи напомнить, что дискуссии вокруг «Запада» как определенной модели социально-экономического и
политического развития имеют в России давнюю историческую традицию. Вновь, как и
в середине XIX века, отношение к Западу стало в России своего рода знаком
определенной идеологической ориентации, символом либо воинствующего неприятия
западной цивилизации, либо столь же страстного желания как можно скорее влиться в
нее, нередко в ущерб реальным интересам страны.