Новгородские былины - страница 24

Не в твою-то бы пору, не тебе ровня;

Уж ты выдал всю дружину хоробрую,

185 А твоей-то бы дружины мало можотся,

Все у их головы проломаны,

Кушаками их головы поверчены.

А Василью тогды да за беду стало,

За большу ему досаду показалосе,

190 Его ясны-ти оци помутилисе,

Как горяци его слёзы покатилисе,

Он выхватывал бы скоро свой червленой вяз,

Он махнул старику по буйной головы,

По тому колоколу всё великому;

200 А и стоит старичонко, не ворохнетсе,

Как на головы-то кудри всё не тряхнутся;

А тогды-то Василью за беду стало,

За большу бы досаду показалося,

Побежал-то бы Васька к речки Волховой,

205 А стоял под горой тут да сырой дуб,

О двенатцети он сажен был печатныих,

Вырывал-то бы сырой дуб из кореню,

Он хвостал бы о матушку сыру землю,

Розлетелси бы дуб да на три жеребья;

210 Он схватил бы то жеребей с кокорою,

Он бежал бы тогда да на круту гору,

Он махнул старика Перегри́мища,

Как из той бы из силы богатырской,

Разломил колокол да на три жеребья,

215 Он бы сорвал же голову с могущих плеч.

А ищэ у старика язык воротитсэ:

— Уж ты ой еси, Василей сын Буслаевич!

Ай не будёт тебе да поединщика.

А тогды шел бы Васенька во Нов-город,

220 Прибежал-то Василей в славной Нов-город,

А дружины-то стало да мало можится,

Ищэ все их бы головы проломаны,

Кушаками их головы все поверчены,

Говорит-то Василей сын Буслаевич:

225 — Уж вы ой, моя дружинушка хоробрая!

Вы отдальтесь-ко прочь да во чисто полё,

Уж вы дайте-ко мне-как розгулятисе,

С новгородцами мне-как поотведаться,

Поотведаться нонь, да поправитьсе.

230 Отшану́ла вся дружинушка хоробрая,

Он бы взял-то бы кру́то свой черленой вяз,

Он бы стал вязом Васька помахивать,

Как не хто-то не можот биться-ратиться;

Ай летал он по силы, силы армии,

235 Кабы бегат Василей как бы лютой зверь;

Ай увидели во городе как стрась таку,

Они думали бы думу промежду собой:

— Не стоять видно с удалым добрым молодцом.

Посылали они теперь скора посла,

240 Ко его-то бы матушки родимоёй,

Уняла чтобы своего чада милого.

Кабы скоро-де послы тогды поехали,

Приезжали они тогды к Омельфе Тимофеевны,

Кабы просят они тогда нижающо,

245 Как нижающо просят, со покорностью,

Уняла чтобы своего чада милого,

Ай бы милого бы сына, всё любимого;

Отвечат-то им она да таково слово:

— Уж вы ой, нонь еси да люди добрыя!

250 Уж вы что надо мной да посмехаитесь?

У мня спит-то бы чадо, не пробудитсе,

В крепких-то железах, во тяжелыих.

— Уж ты ой еси, Омельфа Тимофеевна!

Ты подлегчи, сходи да в гриню светлую.

255 Ай пошла бы она да в гриню светлую,

Его нету во грине, не случилосе,

Ай во грине лежит всё приломано,

Ай назад бы тогды да поворот даёт,

От стражей, караульщиков она спрашивает:

260 — Ай куды у мне ушел да любимой сын?

От стражей-то тогда да отчету нет,

А слезами-то стражи да уливаютсе,

А не хто-то бы не смет да слово вымолвить;

Ай пошла тогда Омельфа Тимофеевна,

265 Как пошла-то в свои да новы комнаты,

Призывала своих да добрых молодцов,

Ищэ тех бы нонь слуг да придворныих,

Приказала запречь тогда добра коня,

Ищэ в ту бы корету золочёную,

270 Ай проведать своего чада милого,

Ай любимого бы сына одинакого;

А на этой слуги не отслышились,

Запрегали бы в карету золоченую,

Повезли-то е да в славной Нов-город,

275 Привозили-то её да в славной Нов-город,

Как на то бы побоищо великое,

Как на то бы кроволитьё непомерное,

Как крычит она, зычит да громким голосом:

— Уж ты ой есь, ты мой ясён сокол!

280 Уж ти ой еси, моё ты чадо милоё!

Ай любимоё дитя ты одинокоё!

Умири ты свое да ретиво сэрцо,

Опусти ты свои да руки белыя.

А крычит вся дружинушка хоробрая,

285 Как ревут все, зычат за громким голосом,

Не чому-то бы Василей тут не бардуёт;

Побежала она к ему добру молодцу,

Захватилася ему да за праву ногу,

Волочилась бы она да по чисту полю,

290 Как крычит-то, зычит дружинушка хоробрая:

— Уж ты ой есь, удалой доброй молодец!

Умири свое серцо богатырское,

Опусти ты свои да руки белыя.

Говорит-то Василей сын Буслаевич:

295 — Ищэ што это да онуча привязалося?

Говорит-то дружина всё хоробрая:

— Привязалася-то к те родна матушка.

Как тогды-то бы удалой доброй молодец,

Опустил свои да руки белыя,

300 А поставил-то бы он своей черленой вяз,

Как во славну во матушку сыру землю.