Новые записи Ци Се, или о чем не говорил Конфуций - страница 6

Множество произведений написано Юань Мэем в жанрах гувэнь: предисловия к сборникам чужих произведений (сюй), записи (цзи) о поездках, о храмах и монастырях, могильных надписях и других достопримечательностях, эпитафии (бэй), рассуждения на различные темы (лунь), среди них, например, «Рассуждение о сунских конфуцианцах» (Сун жу лунь), где Юань Мэй говорит, что в своих разъяснениях учения Конфуция сунские неоконфуцианцы занимались метафизическими рассуждениями о сердце и природе человека, они свели к этике все: и философию, и политику, и экономику, и литературу. Произведения Чэн И, Чэн Хао и Чжу Си вытеснили все остальные и стали основой государственных экзаменов; экзамены превратились в формальность, вместо того чтобы служить основным способом проверки знаний кандидатов на административные должности[45].

В разделе «Жизнеописания» (чжуанъ) Юань Мэй помещал не только биографии крупных сановников, военачальников, ученых и литераторов, но и повествования о необычных людях: «Жизнеописание повара», «Жизнеописание карлика», «Жизнеописание отшельника из Чжэньчжоу»[46], тоже явившиеся предвестниками рассказов коллекции «Новые [записи] Ци Се».

Если подобного рода жизнеописания и нельзя считать пародией в подлинном смысле этого слова (особенно если сравнивать их не с биографиями, помещаемыми в династийных историях, а с заведомой пародией типа «Биографии кисти» Хань Юя), то все-таки можно предположить, что Юань Мэй сознательно снижал жанр, традиционная функция которого сводилась к фиксации определенных событий на жизненном пути выдающихся людей, событий, которые могли и должны были служить потомкам образцом для подражания[47].

Не всегда по «прямому назначению» использовал Юань Мэй и жанр ши хуа — рассуждений о стихах. Наряду с заметками о стихах, анекдотами о поэтах, рассказами о том, при каких обстоятельствах было написано то или иное стихотворение, свое или кого-либо из его современников, наряду с чужими суждениями о поэзии и собственными оценками чужих произведений здесь много чисто автобиографических записей[48], иногда не имеющих никакого отношения к проблемам поэтического творчества. Так, Юань Мэй описывает свадебные обычаи в Вэньчжоу, где он побывал на крестьянской свадьбе, рассказывает о посещении живописной горной деревушки Баньчжоу в пятидесяти ли от горы Тяньтай, приводит анекдотический случай, происшедший с его молодым приятелем Чжан Сян-янем[49], и т. п.

Мацумура Такаси пишет, что в Ши хуа Юань Мэя содержится более 4800 стихотворений или стихотворных строк, принадлежащих примерно 1700 поэтам, причем Юань Мэй цитирует не только «сановных поэтов», но и стихи женщин, слуг и служанок, рабов, кузнеца, портного, батрака[50]. Как в собственном творчестве Юань Мэя, так и в выборе им произведений других поэтов, говорит Мацумура Такаси, проявился его интерес к жизни, житейским мелочам, будничным деталям, смешным случаям. «Так в мир классической поэзии вторгались новые, буржуазные отношения»[51].

С нашей точки зрения, представляется чрезвычайно важным, что, широко цитируя своих современников, Юань Мэй тем самым сохранил для будущих поколений многие образцы творчества малоизвестных поэтов своего времени, причем он не ограничивался стихотворными цитатами, а приводил и их высказывания о поэзии.

Юань Мэй решительно возражал против подражаний древним поэтам, которые были так распространены в его время: «Исключительно уподобляясь древним людям, / Где положу место для „я“?» — спрашивал он в своем «Продолжении Категорий стихотворений» (Сюй Ши-пинь)[52]; а в «Рассуждениях о стихах» писал: «Деление стихов на танские и сунские продолжается и в наши дни. Это означает непонимание того, что стихи — это отражение человеческого характера и чувств, а Тан и Сун — просто названия династий. Разве человеческие чувства меняются вслед за изменениями династий?»[53].

Возражая против распространенного утверждения, что стихи Тан и Сун превосходны, а поэзия поздних периодов уступает им, Юань Мэй писал: «Рассуждая о стихах, нужно думать только о том, искусны они или грубы, а не о династиях. Ведь золото или яшма, вырытые сейчас из земли, не перестанут считаться драгоценностями, так же как кирпич или черепица, дошедшие от древних времен, не могут считаться драгоценными»