О моём времени - страница 17

Отпускное время кончилось, и я вернулся на рудник. Началась наша повседневная беспокойная жизнь. Важные события той поры: получение первого концентрата из руд Коунрада в апреле 1938 года, а в мае — первого штейна. В конце ноября на рудник поступила приятная весть о том, что на заводе 24 ноября 1938 года металлурги выплавили первую балхашскую медь. Этот день считается началом производства меди на Балхаше. Первый слиток находится в Москве, в музее Революции.

Судя по всему, в Москве с энтузиазмом восприняли эту новость, Президиум Верховного Совета СССР наградил большую группу рабочих и инженерно-технических работников орденами и медалями. Я был награжден медалью «За трудовое отличие». Это была моя первая награда. В июле 1939 года все награжденные были приглашены в Москву, в знаменитый Свердловский зал Кремля. Награды вручал М. И. Калинин. Атмосфера в зале царила торжественная, приподнятая.

— Кто-нибудь хочет выступить от имени награжденных? — спросил М. И. Калинин.

—Мен! — крикнул взволнованный металлург из Чимкента и устремился к трибуне. Об одном забыл мой земляк: Калинин не знал казахского языка, но слушал очень внимательно и согласно кивал головой. Потом попросил:

— Хотелось бы услышать перевод.

Я сидел в первом ряду. Услышав просьбу Калинина, я встал, подошел к столу и перевел горячую речь металлурга. Балхашцы сфотографировались с Михаилом Ивановичем. Он шутя сказал: «Вас, оказывается, много, а меди даете пока мало». Когда фотографировались, он усадил меня рядом с собой.

А как нас встречали дома! С оркестром, с цветами. На вокзале состоялся митинг, на котором все выступавшие призывали горняков к новым производственным успехам и победам. Слова вроде бы. Но они доходили до сердца. И в ответ на награждение рудник заработал еще лучше...

Наступил сентябрь 1939 года. Я получил указание выехать в Алма-Ату в распоряжение. ЦК Директором рудника назначили переведенного из Урала Бутенко. Я сдал ему дела. Вечером вместе с инженером Мусиным поднялись на самую высокую точку Коунрада, погрустили, повспоминали о делах наших и чуточку возгордились, зная, что мы строили один из крупнейших рудников в мире. Мы стояли молча, слушая, как на горизонтах рычат экскаваторы, зачерпывающие ковшом руду, густую дробь буровых станков, свистки паровозов, вывозящих руду, перекличку карьерных электровозов. Я привык к этим безалаберным производственным шумам, они как бы подтверждали, что идет нормальный рабочий ритм. Мне было грустно прощаться с инженерами, рабочими, которые навсегда оставались моими хорошими товарищами. С сожалением расставался с карьером, где каждый уступ, каждая траншея стали моими инженерными заботами, воплощением нелегкого труда. Я был одним из участников возникновения этого рудника-гиганта, все здесь для меня было дорого, здесь начиналась моя инженерная работа. Трудные это были годы, но светлые. Их суровая явь была овеяна комсомольской романтикой, революционным, боевым и трудовым примером наших отцов и старших братьев. И я убежден: кто был участником событий тех незабываемых лет, поднимал промышленные гиганты страны, крепил ее оборону, не жалел для общего дела ничего — тот навсегда остался молод душой.

В конце сентября 1939 года я вылетел из Балхаша в Алма-Ату в распоряжение Центрального Комитета Компартии Казахстана. Встретился с Н. А. Скворцовым. Он подробно расспросил о делах в Балхаше — Коунраде, вспомнил нашу московскую встречу после приема у Н. А. Булганина, а я, откровенно говоря, ждал от него главных слов: какую работу мне предложат? Скворцов встал из-за стола, подошел к окну и сказал, что рудники Риддерского полиметаллического комбината находятся в глубоком прорыве. Планы трещат по всем швам, и это очень беспокоит ЦК. Для улучшения руководства промышленными предприятиями, сказал он далее, организован комбинат «Алтайполиметалл». Комбинату подчинены все предприятия цветной металлургии Рудного Алтая. В связи с этим упраздняется Риддерский комбинат, вместо комбината будут: Риддерское рудоуправление и заводоуправление. ЦК рекомендует вас директором рудоуправления, как вы на это смотрите? — спросил он.