О моём времени - страница 16

Вернусь к совещанию в Кремле. На другой день в гостиницу, где я жил, позвонил постпред Казахстана и сказал, чтобы я приехал в Трубниковский переулок, дом 10, в представительство. Предупредили, что вызывает Н. А. Скворцов. Прислали за мной машину, и я поехал к Скворцову. Здесь мы и познакомились. Если бы о нашей встрече написали газеты, то они сообщили бы, что «встреча прошла при полном взаимопонимании». Я ушел от Скворцова восхищенным его эрудицией, дальновидностью, тактом. Он отлично знал экономику и людей Казахстана, продолжительное время работал первым секретарем ЦК КПК и, без сомнения, очень много сделал для развития республики, особенно в период войны. Важна его роль в воспитании и росте национальных кадров, самую добрую память он оставил о своих делах в Казахстане.

После приезда из Москвы я рассказал об увиденном и услышанном руководителям цехов, сообщил секретарю горкома В. Бондаренко, чтобы Балхаш (по словам Н. Скворцова) готовился к отчету на бюро ЦК. Действительно, через неделю партийные и мы, хозяйственные руководители, отбыли на бюро ЦК, в Алма-Ату.

Здесь хотелось бы порассуждать о пользе, а порой и бесполезности такого рода совещаний, заседаний, бюро. Мне, в ту пору еще молодому руководителю, они, бесспорно, помогали. Во-первых, заставляли мобилизовывать все силы на вверенном мне участке работы. Во-вторых, бессчетное количество раз анализировать ситуацию на руднике (его людей, механизмы, возможности мы знаем, как пять пальцев) В-третьих, мы неустанно охотились за новинками в нашей отрасли по отечественной и зарубежной литературе с тем, чтобы не выглядеть некомпетентными на столь ответственном совещании. В-четвертых, готовясь к отчету, мы знали, что идем на встречу с умными и опытными профессионалами, которые не меньше нас заинтересованы в успешном ведении дела. В-пятых, обстановка в стране, да еще помноженная на подозрительность и неправые дела, вершившиеся в обществе, приучили нас к жесточайшей дисциплине. Расхлябанность, разгильдяйство вполне могли посчитать за саботаж со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да, атмосфера была тревожной, опасной. Но мы ведь другой не знали, и поэтому жили и трудились по тем законам, которые создало и привило нам общество. К слову сказать, ни единого случая саботажа или явного вредительства я припомнить не могу. А ведь и заключенных у нас было немало. Но работали, как говорят, не за страх, а за совесть. Мы, в подавляющем большинстве, работали «за совесть», хотя и чувство страха было знакомо. Провалил работу — партбилет на стол, и дальнейшая судьба как в тумане.

У нас еще будет возможность порассуждать на эти темы, а в данный момент я бы хотел ограничиться тем, что в моей судьбе отчеты на бюро, на коллегии и т. д. сыграли немаловажную положительную роль. Мне есть что сказать, в-шестых, и в-седьмых — и все со знаком плюс. Ну, а бесполезность заседаний очевидна, если их проводят малокомпетентные люди, для «галочки». И такое, увы, случалось.

Бюро ЦК, которое вел Н. А. Скворцов, прошло на высоком профессиональном уровне. На многое нам пошире раскрыли глаза, была и взбучка, была и конкретная помощь. Решение бюро буквально всколыхнуло рабочих Балхаша, дела пошли увереннее и успешнее...

Я получил первый трудовой отпуск. Отдыхал в Алма-Ате, жил у старшей сестры Амины Ахмедовны по ул. Карла Маркса, 34. Родители жили на Куртинской улице в западной части города.

В это время в Чимкенте работал мой близкий товарищ Масгуд Бакаев. Я написал ему письмо, намекнул: — приезжай, мол,— мы с Бакаевым в один день защищали дипломы, а позднее — и снова в один день — кандидатские диссертации. Бакаев ответил мне очень быстро, а в конверте лежало другое письмо, которое он просил вручить хорошей знакомой его жены Зухре Ялымовой, проживающей на Фурманова, 125. В то время она работала бухгалтером в Наркомате совхозов. Я отправился по этому адресу, вручил письмо и познакомился с Зухрой. Она была очень привлекательной, начитанной, развитой и серьезной девушкой. Она понравилась мне с первого взгляда, и я сказал ей об этом. Мы встречались почти каждый вечер, бродили по улицам города, ходили в кино, прослушали весь репертуар гастролирующей в Алма-Ате Свердловской оперетты, которая выступала в Летнем театре, находящемся на углу улиц Карла Маркса и Советской. Наша дружба с каждым днем укреплялась. Когда я уехал в Коунрад, мы с Зухрой регулярно переписывались.